Слушая его, я тоже радовался за него, за себя и за коллектив, в который он попал. Прошла только неделя, а человека не узнать.
Матюк же делился своими планами:
— Я был в школе, хочу сдать экстерном за десять классов. Получу аттестат зрелости и поступлю в сельскохозяйственный техникум. Агрономом хочу быть. Жаль, столько лет выброшено из жизни, — вздохнул и грустно улыбнулся. Потом начал извиняться: — Засиделся я у вас, извините меня, в библиотеку мне нужно, книги кое-какие взять, а вечером в клуб, я ведь играю на баяне. До свидания!
Я крепко пожал ему руку, пожелал успехов, попросил заходить.
— Обязательно зайду, — пообещал Матюк.
А через несколько месяцев он перебрался из общежития на частную квартиру. Каждую пятницу наведывался ко мне «отмечаться», как он обычно говорил. Я его к этому не обязывал, но, правду сказать, хотел с ним встречаться. Интересно было наблюдать, как человек рождается вторично, входит в настоящую жизнь. Честную, рабочую жизнь.
Прошло два года. Матюк стал передовиком в совхозе, поступил в техникум на заочное отделение.
Когда я уже работал старшим следователем областной прокуратуры, он нашел меня в Днепропетровске. Зашел уже не сам, а с женой и дочкой.
— Специально к вам, Иван Иванович, доложить, — улыбнулся. — Это моя жена Лиза, а это наша дочурка Света. Сегодня получил диплом агронома. Фамилию жены взял. Теперь я Сергиенко. Не знаю, как отблагодарить вас за напутствие и поддержку.
— Все то, чего ты достиг в жизни, — обратился я как-то внезапно к нему на «ты», — и есть для меня наивысшая благодарность.
КОНЕЦ ФИРМЫ БЕНЯЕВА
Не знаю, согласятся ли со мной мои коллеги, но, по моему личному убеждению, больше всего неожиданностей, к тому же самых трудных, случается в нашей следовательской работе. И, как ни парадоксально, мы сами идем им навстречу, как локаторы, внутренне настраиваемся на них, готовы пожертвовать ради них личными планами, выходными, праздниками, покоем и отдыхом своей семьи. Как ни странно, но чем больше мы отдаемся этим неожиданностям, тем больше получаем от них, совершенствуя свое мастерство, обостряя мышление, тренируя характер, обогащая душу.
…Было это в пятидесятых годах. Собрался я провести отпуск в Крыму, побродить в горах: купил билет, уложил рюкзак, выработал маршрут. Мне уже виделись крутые каменистые тропы, палатка где-нибудь на скале. Ноздри мои уже щекотал аромат картофельного супа с тушенкой, перемешанный с запахом дыма от костра.
А в день отъезда меня вызвал к себе прокурор области Иван Ильич Громовой. Я волновался: что случилось? Неужели придется отложить отпуск?
— Садитесь, — Иван Ильич указал жестом руки на стул.
В эту минуту зазвонил телефон у него на столе.
— Да, да, — сняв трубку, ответил он кому-то. — Уже у меня. Нет, только что вошел. Сейчас будем говорить. Понимаю, понимаю. Думаю, и он нас поймет. Хорошо.
Я сразу определил: случилось нечто серьезное, и не видать мне ни моря, ни Крымских гор…
Иван Ильич положил трубку и обратился ко мне:
— Так что, вершины покорять собрались?
— Да, собрался. Люблю ходить туристскими тропами.
— Это очень хорошо, — откинулся на спинку стула прокурор. — Я, видите ли, тоже, да только ноги у меня израненные. Завидую вам… И билет уже взяли?
— И билет взял, и рюкзак подготовил. Кеды купил новые…
— Все это чудесно, — побарабанил пальцами по столу Иван Ильич. — Но отпуск ваш придется отложить на будущее… Есть серьезное дело. Правда, оно уже с бородой, но тем не менее… Принимайте его к производству и начинайте. А в отпуск пойдете зимой. И зимой можно походить в горах. Не правда ли?
— Раз надо, значит, надо, — запинаясь ответил я.
— Вот и хорошо, — обрадовался Иван Ильич. — Я так и знал. Сейчас доложу.
Он быстро набрал номер и, улыбаясь в трубку, доложил:
— Мы договорились. Принимает дело… Отпуск? Отгуляет зимой. Да, мы ему поможем. До свидания.
Положив трубку, Иван Ильич сказал мне:
— Позвоните начальнику ОБХСС города, пусть принесут вам дело.
Дело принесли через полчаса. К его обложке скрепкой был прикреплен чистый лист бумаги, на котором размашистым почерком написано: «Расследовать немедленно. Прокурор области Громовой».