Чуднов пригласил понятых, и мы вскрыли пакет. Там оказалось двенадцать пятирублевых золотых монет царской чеканки, на восемь тысяч облигаций трехпроцентного займа, шесть колец с бриллиантами.
Через два дня я предъявил Беняеву фотографии всех ценностей, обнаруженных в пакете, который хранился у Лапши и на который столько надежд он возлагал.
— Вы меня ограбили! Это нечестно! Необъективно ведется следствие! Даже на кусок хлеба не оставили, обобрали до нитки!
— Не печальтесь, Беняев, все это на ваше.
— Как? Я нажил… Вот этими мозолями…
— Нажили вы, но преступным путем. Деньги, облигации, золото, бриллианты, имущество возвратим государству, а вас судить будем. А как же иначе, Беняев! Возмездие неотвратимо!
Передав дело в суд, я ушел-таки в очередной отпуск. Крымские горы ждали меня.
АВТОБУСНЫЙ БИЛЕТ
Было около полуночи, когда мне на квартиру позвонил заместитель начальника уголовного розыска областного управления милиции Александр Маркович Бандурко. Извинившись за беспокойство в столь позднее время, он сообщил, что на окраине города Орджоникидзе в кустарнике возле гаражей частных владельцев автомашин был обнаружен мужчина в крайне тяжелом, бессознательном состоянии. Кто-то проломил ему череп. По дороге в больницу он скончался. По предварительному заключению местных товарищей из прокуратуры и милиции, убийство совершено с целью ограбления. У пострадавшего вывернуты все карманы. Личность пострадавшего не установлена из-за отсутствия документов. На месте происшествия никаких следов. Товарищи из Орджоникидзе просят нашей помощи.
Я сразу же собрался ехать.
— Хорошо, — ответил Александр Маркович. Сейчас же за тобой заеду.
С Бандурко мы работали давно. С ним распутали ее одно сложное дело, и я был рад, что именно он едет со мной.
В Орджоникидзе приехали к трем часам. В городском отделе милиции нас ожидали, и мы с ходу начали знакомиться с материалами дела. Из материалов явствовало, что преступление совершено средь бела дня, удар нанесен по голове в затылочной части каким-то тяжелым предметом округлой формы и что пострадавший был пьян. Нашел его некий гражданин Степан Ильич Зимин, возвращавшийся с семьей из загородной прогулки.
Сведения, конечно, были скудные, и мы начали думать, как их расширить, с чего начать.
И пришли к выводу: перво-наперво необходимо установить, кто потерпевший, откуда он. Не оставляли надежду и на то, что, может, кто-нибудь заявит в милицию об исчезновении человека. Однако полагаться на это полностью нельзя.
Коротая время до утра, я еще и еще раз просматривал материалы предварительного расследования убийства, перечитывал протокол осмотра места происшествия. И чем больше вчитывался, тем больше он мне не нравился. Слишком уж он был кратким, без подробного описания места происшествия и прилегающей к нему местности. И главное — не бывает так, чтобы преступление не оставило следов. Следы, конечно, могут и растаять, и стереться, и исчезнуть, но не всегда и не все. Обязательно не все.
Я поделился своими мыслями с Александром Марковичем, и мы решили рано утром поехать на место происшествия и сделать осмотр.
Мучительно долго тянулось время до рассвета.
К утру небо стало белесовато-серое, с низко навислыми темными тучами. Мы боялись, чтобы не пошел дождь, — следы может смыть.
Но вот стаи туч начали багроветь, побагровело и небо — занималась заря. На травы легла обильная роса — дождя не будет, и мы заспешили к месту происшествия.
От лужи крови на земле осталось лишь бурое пятно, за ночь кровь впиталась в землю. Действительно, на первый взгляд никаких улик, никаких следов. Но я не спешил с выводами. Присел на корточки и стал внимательно рассматривать лужу крови при помощи лупы. Обратил внимание на небольшой, почти квадратный клочок бумаги, приставший к земле. Почему он здесь? Имеет ли он какое-нибудь отношение к делу? И тут же вспомнил, что у потерпевшего были вывернуты карманы. Значит, этот клочок бумаги мог выпасть из кармана, когда его выворачивали. Я бережно поднял находку, осторожно вытер: это не просто бумажка, а автобусный билет.
— Смотри, — показал я его Бандурко. — Этот билет может нам пригодиться.
— Вполне возможно, — согласился Александр Маркович.
С помощью лупы я определил номер билета — 12 431, серию — ЮП и цену — 80 копеек. Цена свидетельствовала о том, что билет был на автобус межрайонного сообщения. Это уже информация для размышления и поисков.
Теперь меня интересовал второй, не менее важный вопрос — орудие убийства. Как значилось в протоколе обследования места происшествия, потерпевшему был нанесен удар по голове предметом округлой формы. Что же это могло быть? Как найти? Во что бы то ни стало найти надо. И тут мне вспомнились данные экспертизы о наличии алкоголя в организме пострадавшего. Напрашивался вывод: накануне происшествия пострадавший пил. И пил, вероятно, не сам, а с тем, кто его убил. «Все ясно, — решил я про себя. — Его ударили бутылкой». Продолжая осмотр, я вскоре наткнулся в кустах на осколки битого стекла. На одном из осколков увидел обрывок этикетки, на котором можно было разобрать надпись «Зубровка». Я собрал все осколки и осмотрел их под косыми лучами солнца. Отпечатков пальцев не обнаружил, но под лупой увидел бурые точечки, словно высохшие капельки крови. По тому, как было рассыпано стекло, я пришел к выводу, что удары наносились лежачему человеку. Под одним кустом я заметил примятую траву. Расправив и перебрав ее по травинке, нашел там объедки: кусочек хлеба, кожуру от луковицы и кусочек сала со шкуркой. Эта улика навела нас на мысль о том, что ел здесь человек сельский, судя по пище. Автобусный билет свидетельствовал о том, что человек этот был приезжий. Стало быть, искать его нужно за пределами города.