«Какие все радостные… Видимо не зря День Единства считается символом высочайшего самообладания всей нации…»
Путь лежал ко дворцу Ауранции, что раньше представлял собой обычный улей (место, где тысячи простых людей жили и активно размножались в подземных комплексах). Инструкции четко прописывали линию поведения. По прибытию во дворец я должен поклониться, а после попросить разрешения отнять немного времени у королевы. А дальше уже, как по сценарию, доступны любые интриги…
Но я так не поступлю.
Автомобиль замедлил ход, когда подъехал к массивным воротам бывшего улья. Еще издали я увидел двух караульных в мятых мундирах — они жевали что-то на ходу и горячо спорили.
— … ты думаешь, лошадь изобрел человек? — громогласно вопрошал первый охранник, тощий и с обвислыми щеками.
— А я не думаю, я уверен в этом! Как объяснить, что природа поняла, что человеку нужно что-то с длинной спиной, чтоб сесть и на этой штуке передвигаться?
Я хмыкнул и про себя засмеялся.
«Вот оно, дремучее невежество! И таким вверена охрана королевской резиденции…»
— А ведь животным нужно что-то есть… — басил охранник. — А эта штука… ну лошадь, она ест сено! Трава выжженная, в ней ни белка, ничего полезного… Но при этом лошадь — уф-ф какая сильная! Эта штука дыг-дыг-дыг — бежит быстрее ветра!
Напарник, молодой парнишка с ясными глазами новобранца, пожал плечами:
— Ярик, во-первых, я тебе скажу, что за лошадью нужно много ухаживать…
— Да она сама выживет!
— Выживет, но будет худая и в говне! — чётко вставил новобранец.
— Но дикая лошадь… Живет же без человека?
— Да. Худая и в говне, — новичок не уступал.
В этот момент автомобиль остановился у ворот, и я, не спеша, выбрался из салона. Двое часовых не обратили на меня никакого внимания.
— Хорошо, а за зеброй кто ухаживает? — не смущаясь присутствия генерала, ухмыльнулся Ярик. — Ей всё равно вообще на людей!
— Зебра⁈ — охнул юнец.
— Да!
— Зебра слабое животное!
— Зебра — слабое животное⁈ — возмутился Ярик. — Это ты, идиот, слабое животное! Если ты встанешь рядом с зеброй, она тебе в р-р-рот накидает! Клянусь…
— Ты видел человека, который ездит на зебре?
— Она настолько сильная, что её фиг заставишь что сделать вообще! Даже если захочешь.
— Она слабая, она не выносливая… Она просто декоративная штука эта зебра…
— Декоративная — это пони! Пони — декоративное животное, а зебра…
Я прокашлялся. Часовые шумно сглотнули и вытянулись по струнке, точно школяры, которых поймали на шалости.
— Бездельники! — прогремел я.
Офицеры вскинули руки и поприветствовали меня согласно уставу. Я подошёл поближе.
— Здравия желаем, генерал!
— Так вот вы какие, ликтидские гвардейцы, — я обошел лодырей кругом. — Сама бестолковость да безалаберность! В карауле философские беседы ведём? От службы отвлекаемся?
— Виноваты! Такого больше не повторится!
Юнец согласно закивал и признал оплошность.
— Что ж, — я поправил мундир и готовился было идти, как вдруг:
— Генерал, разрешите обратиться! — неожиданно сказал юнец.
— Разрешаю. Что у тебя?
— А что с вашими костяшками на ладонях? Руки так изуродованы…
Я спрятал некогда нежные пальцы за спиной и постыдно желал оправдаться, но вспомнил, что это не касается каких-то часовых:
— Ничего особенного, рядовой. Приступайте к службе.
— Так точно!
У входа во дворец меня встретили две служанки, лет двадцати пяти. Девушки присели в глубоких реверансах. Две милые горничные были единственными, кто знал, что я и Ауранция распустили слухи в бюро, будто ненавидим друг друга. Поэтому они частенько заигрывали и посверкивали бархатными глазами из-под опущенных ресниц, намекая на что-то большее.
Когда мы направили недоброжелателей по ложному следу, то искать тех, кто выступал против нас или попросту ненавидел Ликтиду стало проще. Чтобы накопать компромата — враги Ауранции обращались ко мне, а мои враги к королеве Ауранции. План был просто идеален и только две горничные могли нам помешать.
— Приветствуем вас, гер Фаррен. Ауранция в покоях Её Величества, — промурлыкала с лживой улыбкой рыжеволосая.
— Позвольте проводить вас к ней, — скромно сказала вторая, голубоглазая блондинка и начала принюхиваться с поистине плотоядной жадностью.
Я изучил девиц одним цепким, ненасытным взглядом — точно ястреб, что осматривал двух сочных перепелок.
«Они явно какие-то озабоченные… Каждый раз так на меня смотреть… И как им не стыдно?»