— Закончил под Ельней. Какой-то снайпер Иван подпортил мне шкуру.
Карл предложил болгарскую сигарету.
— Спасибо, — сказал Диппель, понюхав табак. — Лотта просила представить тебя гостям. Ей самой нужно встретить шефа.
По дороге в гостиную Диппель поинтересовался:
— Ты тот самый фон Риттен, о котором департамент доктора Геббельса сочиняет саги, словно о новом Зигфриде?
Ошарашенный бесцеремонностью нового знакомого, Карл пожал плечами.
Диппель не унимался:
— Ты что, в самом деле такой герой, как о тебе пишут, или они прибрехали лишку?
Карл решил быть откровенным:
— По-моему, не обошлось без преувеличений.
Эсэсовец захохотал и потрепал Карла по спине:
— А ты, парень, мне нравишься. Пойдем познакомимся с нашими.
«Черт меня дернул приехать сюда», — думал Карл, слушая топорный юмор новоявленных нибелунгов. Он себя чувствовал не в своей тарелке среди надменно-воинственных лиц, отлично сшитых мундиров с одиночными погонами и «разящими молниями» в петлицах. В глазах их дам читался насмешливый вопрос и сочувствие: «Очередной поклонник Лотты? Бедняга! Она потеряла им счет».
Хозяйка сидела во главе стола со своим шефом — штандартенфюрером СС Фогелейном и его белокурой спутницей.
— Невеста Фогелейна — Гретль, сестра Евы Браун, — шепнул Мартин Диппель Карлу. — Далеко пойдет наш шеф. Хотел бы я иметь такого зятька…
Гости, собравшиеся на именины, не церемонились. Девушки в накрахмаленных передниках и наколках, приглашенные для обслуживания гостей, еле успевали выставлять на стол бутылки с напитками.
Фогелейн, сославшись на дела, уехал с невестой раньше всех. После их отъезда веселье приобрело еще более непринужденный характер. Заглушая пьяный гомон, оберштурмфюрер пытался запеть скабрезную солдатскую песню:
— Аннемари, и ты не находишь себе мужа!
На певца цыкнули старшие, и он замолчал.
— Рановато, Пауль! — крикнул ему через стол Мартин, сидевший рядом с Карлом.
В гостиной устроили танцы. Дам на всех желающих не хватало. Несколько человек остались за столом, продолжая наливаться шнапсом. Мартин начал тискать хорошеньких официанток.
Исполняя долг вежливости, Карл станцевал с Лоттой блюз, а затем вернулся к Диппелю. Мартин весь вечер лил шнапс в себя, как в бочку, оставаясь трезвым, и только бледнел лицом. К полуночи, когда начали разъезжаться изрядно охмелевшие гости, Диппель только достиг той черты, за которой человеческий организм перестает оказывать сопротивление алкоголю. Румянец полностью сошел с его лица, зрачки расширились.
— Пойдем на балкон, подышим.
«С чего же начать разговор о Гольдберге?» — думал Карл.
Приподняв тяжелое кресло с уснувшим на нем эсэсовцем, Мартин поставил его в сторону, освободив подход к балконной двери.
— Ну и здоров же ты, Мартин, как бык, — польстил ему Карл, — и чего тебя занесло в СС? Из тебя бы получился великолепный пилот. Ты здоров, храбр, агрессивен. А это именно те качества, без которых нет летчика-истребителя.
— Что верно, то верно. Из-за того, что люблю драться, я и поступил в СС. Тебе не приходилось бывать раньше на танцах в Вицлебене?
— Нет, я живу далековато — на Виттенберг-плац.
— В Вицлебене и Шарлоттенбурге я был королем танцзалов. Их владельцы платили нам дань, иначе я со своими дружками мог там все разнести и сорвать танцульки. — Диппель поежился: — Пойдем в помещение, а то еще простудимся.
Выпили по бокалу рейнского, и Мартин продолжал рассказ:
— А потом я со своей шайкой начал помогать штурмовикам разгонять собрания коммунистов, социалистов и «рейхсбаннеров».[72] Я был тогда парень беспартийный и дрался с коммунистами не за идеи, а за марки. Однажды в потасовке я подколол ножом одного «рейхсбаннера». Дело запахло тюремной парашей, но меня выручили парни из «щугцштаффельн».[73]
— Оказывается, ты старый борец!
Дяппель заглотал наживку.
— Ну, а ты думал! Я вовремя понял, что черная форма мне больше к лицу, чем коричневая. В «ночь длинных ножей»[74] я потрудился на славу. О, то была веселенькая ночка! Я как вспомню, так еще и сейчас мороз дерет по коже… Мы примчались в отель «Гансеэльбауэр» перед рассветом. Оказалось, что Рем и его парни, вместо того чтобы «точить свои длинные ножи»,[75] дрыхли мертвецким сном. Пустых бутылок в каждом номере было много…
73
«Шутцштаффельн» — охранные отряды фашистских лидеров, впоследствии играли роль жандармерии. По первым буквам — СС.
74
«Ночь длинных ножей» — так называли в Германии ночь на 30 июня 1934 года, когда Гитлер физически уничтожил своих политических противников, стремившихся к власти: руководителя штурмовых отрядов Рема и его сторонников.