— Чем все это закончится? — спросил Карл, но ему никто не ответил. На минуту за столом воцарилось скорбное молчание. — Сколько вам лет, Герман? Когда вы успели повоевать в пехоте? — спросил фон Риттен, разглядывая на его груди овальный знак отличия с перекрещенным штыком и гранатой. Он знал, что эта сугубо пехотная регалия выдается за десять штурмовых атак.
Шютце улыбнулся:
— В вашем возрасте, майор, я командовал авиагруппой «хейнкелей», которая «ковентрировала» Англию, и звезда моей славы быстро восходила к зениту. Но, увы, карьера моя так же стремительно кончилась, как и вознеслась. Ее погубил мой подчиненный — балбес в звании фельдфебеля. Он сумел перепутать цели, расположенные на удалении ста морских миль, и вместо английских кораблей отбомбился по своим. Одной сброшенной серией бомб он ухитрился отправить на дно два наших эсминца «Леберехт Маас» и «Макс Шульц». Трудно представить, какая это была роковая меткость… Ночь, море, небольшой шторм… Одно нажатие кнопки — и два корабля кригсмарине с 540 моряками ушли в пучину. Снайпера-фельдфебеля расстреляли, а меня, как его командира, рейхсмаршал отправил искупать вину в пехоту. Там воевал почти год до первого ранения. Потом госпиталь, медкомиссия, и я, прощенный, но не полностью реабилитированный, угодил на старый, надежный, как фаэтон, Ю-52. Кстати, майор, мне эта штука, — он коснулся пальцами знака «Участнику штурмовых атак», — нелегко досталась. За каждую штурмовую атаку под огнем русских я предпочту три раза слетать в осажденный Сталинград в погоду похуже…
К полуночи Карл на непослушных ногах с трудом добрался до кровати и сразу уснул, не успев раздеться.
Перед утром ему приснилась гроза, заставшая их с Луизой в Потсдаме. Он еще раз пережил те счастливые минуты, когда они укрылись в пустынной беседке дворцового парка Сан-Суси…
— Майор, проснитесь!
Карл почувствовал, как его крепко дернули за ногу.
— В чем дело? — спросил он недовольно.
— Русские близко, сейчас «пропела» их «катюша». Надо бежать на аэродром и попытаться улететь.
Слова Шютце оказали на Карла такое же воздействие, как вылитое ведро холодной воды. Через минуту, набросив куртку, он мчался за парнями из экипажа транспортника, боясь потерять их в тумане и предрассветном мраке.
Выскочив на улицу, ведущую к железнодорожной станции, он чуть не столкнулся с капитаном. Тот прислушивался к нарастающему гулу моторов. Из соседнего проулка вынырнула едва различимая туша танка.
— Ложись! — крикнул Шютце и повалился, увлекая за собой Карла в сугроб, наметенный у плетня.
Закрыв глаза от ужаса, фон Риттен всем телом вдавился в заснеженную землю, чувствуя, как она дрожит под лязгающими гусеницами стального чудовища. «Откуда здесь, в глубоком тылу, русские танки?» — недоумевал фон Риттен.
Танки прошли совсем близко, обдав летчиков снежной пылью и запахом сгоревшей солярки. Карлу невольно вспомнилась обкатка дрезденских юнкеров тракторами. Но тот эпизод был просто детской забавой…
Они успели, низко согнувшись, проскочить под колесами эшелона, на платформах которого стояли «Мессершмитты-109» с отстыкованными крыльями.