В третьем часу дня у подвальных старожилов исчезла сонливость. Близкие разрывы тяжелых бомб содрогнули убежище. Казалось, что фугаски рвутся над самой головой. Противный холодок страха подкатился к самому сердцу. Карл чувствовал, что еще чуть-чуть — и нервы, не выдержав, лопнут, как перетянутые струны. К счастью, вскоре разрывы прекратились. Затихло и пустопорожнее тявканье зениток. Радостно взвизгнула сирена, возвестив об отбое тревоги.
Когда Карл выбрался из подвала, жмурясь от дневного света, он не узнал местности. Его окружали груды развалин и пылающих коробок зданий. В воздухе носилась гарь и красноватая кирпичная пыль. С подъехавших «бюссингов» спрыгнули солдаты оцепления и рабочие команды с лопатами и кирками для расчистки засыпанных укрытий.
Из развороченного бомбой асфальта на тротуаре хлестал гейзер воды. Видимо, в этом месте проходили трубы водопровода. Среди руин осторожно, ощупью, пробирались санитарные машины в поисках пострадавших. Они же подбирали и трупы погибших.
«С меня достаточно», — решил Карл и направился укладывать чемоданы. Вечером он уехал в Вернигероде, в имение, где оседло поселилась баронесса Магда фон Риттен. Мать в Берлине появлялась и раньше редкими наездами. А теперь, когда бомбардировщики противника стали в берлинском небе частыми визитерами, баронессу в столицу нельзя было заманить никакими сокровищами.
К началу лета 1944 года под натиском советских армий германские войска оставили большую часть оккупированных территорий в России. Войска 2-го Украинского фронта вошли в Румынию.
Обострилось положение в Югославии и Италии, ширилось антифашистское движение в оккупированных странах Европы.
С высадкой англо-американских войск в Нормандии положение Германии еще более ухудшилось.
Наступал кризис. Одним из симптомов его было неудавшееся покушение на Гитлера, осуществленное одноруким полковником графом Штауффенбергом. Заговорщики пытались вывести Германию из тупика войны. Офицеры и генералы, принимавшие участие в заговоре, понимали, что, пока жив Гитлер, никто никаких переговоров с Германией вести не будет.
Прокатившаяся волна кровавых репрессий задушила заговор. У СС и СА прибавилось работы. Гитлер приказал выкорчевать всех, кто имел хоть малейшую причастность к заговору. На рекламных тумбах висели длинные списки осужденных к расстрелу.
Однажды в кабинет Карла без стука ввалились три эсэсовских офицера.
— Сдайте оружие! — приказали они.
— В чем дело? — удивился Карл, передавая им вальтер.
— Вы должны сейчас поехать с нами, — заявил незнакомый оберштурмфюрер, пряча пистолет в портфель. Всю дорогу Карл думал о возможной причине ареста, но ни к какому выводу не пришел.
В кабинете, куда Карла привели эсэсовцы, сидел старый знакомый Клаус Диппель, ставший штурмбанфюрером.
— Садитесь, фон Риттен, — сказал он, указав Карлу на кресло, стоявшее перед столом.
Карл сел, стараясь казаться спокойным. Но это удавалось с трудом.
— Надеюсь, курить-то мне можно? — спросил он.
— Кури, — буркнул Диппель, раскрывая досье.
Прикуривая от зажигалки, Карл почувствовал, как дрожат его руки.
— Вы были знакомы с неким полковником графом Шенк фон Штауффенбергом?
«Вон оно что!» — По спине скользнули холодные мурашки.
— Во время моего обучения в училище рейхсвера в Дрезден-Нойштадте я знал юнкера фон Штауффенберга. Но он обучался в соседней роте, поэтому мы близки с ним не были.
Диппель записал ответ в карточку допроса.
— Как часто вы встречались со Штауффенбергом?
— Я не могу назвать количество наших встреч… Мы же, повторяю, учились в одном училище. Но я был мало знаком с ним и регулярных контактов не поддерживал.
— Когда вы встречались последний раз?
Карл задумался.
— Последняя наша встреча была, — сказал он после долгой паузы, — в январе 1939 года в дворянском клубе на банкете в честь восьмидесятилетия его величества Вильгельма II. За банкетным столом наши места оказались рядом.
— О чем вы говорили с ним?
— Обычный светский разговор. Интересовался службой. Мы служили в разных гарнизонах. Сплетничали об общих знакомых. Больше я с ним не встречался. Я в это время был уже летчиком, а граф остался верен инфантерии.
— Значит, после 1939 года не встречался с ним? А не было ли попыток со стороны Штауффенберга восстановить знакомство, скажем, с помощью переписки?
— Нет, — твердо ответил Карл.
— Проверим! Подпишись вот здесь, — сказал Диппель, протягивая ему ручку.