12 января 1945 года советские войска приступили к проведению Висло-Одерской наступательной операции по освобождению Польши. Этим самым они помогали своим западным союзникам оправиться от поражения, нанесенного немцами в Арденнах.
На Восточный фронт бросалось все — только бы остановить русские танковые лавины. Война подходила к границам рейха. ПВО Германии практически была обескровлена. На Восток отправлялись 500 зенитных батарей, уже в качестве противотанковой артиллерии, и 4 истребительных эскадры. В их состав входила и авиагруппа «Гончие псы».
Карла вызвали в штаб эскадры для получения боевой задачи. При выезде с аэродрома на автостраду пришлось остановиться, чтобы пропустить автоколонну с техникой, идущей на восток. Карл с удивлением смотрел на мчащиеся по шоссе белые молочные цистерны «Болле», у которых на прицепах катились 88-мм зенитные пушки. В следующей колонне пушки буксировали красные машины берлинской пожарной охраны. Начальник штаба авиагруппы, сидящий рядом с Карлом, грустно произнес:
— У командующего столичным округом ПВО генерала Вейзе растянули все пушки. Это последние зенитки со стационарных батарей. Теперь Берлин беззащитен от воздушных налетов. Да и пожары тушить будет нечем.
Колонну замыкали берлинские автомобили скорой помощи. Десятки машин, осененных красными крестами — символами человеколюбия, — везли боеприпасы. На водительских местах сидели солдаты СС.
«Не много рейх может дать Восточному фронту», — думал Карл, глядя на пехотные колонны «фольксштурма» — юнцов из «Гитлерюгенд» и стариков, перешагнувших призывной возраст.
Из-за отсутствия погоды «Гончие псы» перелетали на Восточный фронт только на пятый день советского наступления, когда главная и тыловая полосы висленского рубежа обороны немцев были прорваны.
Аэродром Лодзь, на который приземлилась авиагруппа, был недалеким прифронтовым тылом. Вечером Карл вышел из штаба прогуляться перед сном. Завтра он должен вести свои «мессершмитты» для нанесения бомбовых ударов по наступающим танковым колоннам русских. Теперь «псы» выполняли роль истребителей-бомбардировщиков. Свое существование бомбардировочная авиация люфтваффе прекратила уже к концу 1944 года.
Небо на востоке освещалось яркими вспышками. Казалось, там работает гигантский автоген.
Гул недалекого сражения был ему привычен. Но там, в просторах России или в африканских пустынях, Карл на него обращал мало внимания. Здесь же, на пороге рейха, гул этот был просто невыносим. Он постоянно напоминал о том, что оттуда, из-за Вислы, шли люди, чтобы спросить с них, немцев, за все то, что они наделали в России и других странах. Ему однажды повезло сбежать от них. Тогда русские дрались за Донбасс, поливая кровью чуть ли не каждый метр отвоеванной земли. Но не прошло и двух лет, а они пришли сюда и стучат стальными кулаками в дверь Германии. Услышав этот стук, содрогнулись все виновники неисчислимых бед, принесенных человечеству: от злобной, затравленной развалины, в которую превратился фюрер, до последнего эсмана, стегавшего плетью по живым скелетам узников концлагерей.
Скоро русские спросят и с него, Карла фон Риттена, за сгоревшие и обезлюдевшие Минск и Воронеж, за разрушенный Сталинград. Разве нет его доли в этих делах? Что он ответит им? Что он солдат и выполнял приказы командиров?.. А не он ли был членом гитлеровской партии НСДАП, стремившейся претворить в жизнь все бредовые идеи «Майн Кампф»? Не он ли верой и правдой служил маньяку Гитлеру и грабителю Герингу? Не с его ли молчаливого согласия творились жуткие беззакония и проливалось море человеческой крови? Нет, любезнейший фон Риттен, если немцы не брали в плен советских политработников, считая их идейными противниками рейха, то и твое место, попадись ты к русским, будет в веревочной петле. И смерть будет подлой, не солдатской. А может, пока не поздно, поступить, как Эрвин?
Карлу вспомнились слова из его письма «с того света». «Береги свою жизнь для новой Германии», — просил Эрвин.
А будет ли для него место в этой новой Германии?.
Карл чувствовал, что если он не перестанет думать об этом, то сойдет с ума. В сердце его не осталось ничего, кроме страха и опустошенности, а будущее было мрачным, как сама могила.
После нескольких вылетов с Лодзинского аэродрома пришлось перебазироваться в Познань, а оттуда в Швибус, расположенный уже на территории Германии. Познань была окружена русскими войсками, стремительно продвигавшимися к Одеру. Авиагруппа «Гончие псы» понесла серьезные потери, но ни о каких пополнениях живой силой и техникой думать не приходилось.