Более того, разбираясь в документах, принесенных на подпись, Карл ознакомился с совершенно секретной директивой командующего 6-м Воздушным флотом. Ему и другим командирам авиагрупп было приказано в течение двух суток сформировать из числа летчиков, механиков и других авиационных специалистов, не имевших самолетов, стрелковые взводы и направить их для укомплектования авиа-полевой дивизии.
Карл взялся за голову — таких людей у него было половина авиагруппы.
— Проклятье! — сказал он начальнику штаба. — Значит, начинается агония люфтваффе, раз летчиков посылают рыть окопы на границах рейха.
Назавтра, наскребя со всей авиагруппы шестнадцать машин, Карл фон Риттен повел их бомбить советские танковые колонны, устремившиеся к германской границе. День выдался солнечный и морозный. Карл нехотя садился в кабину. Его с вечера мучили дурные предчувствия, а ночные кошмарные сны заканчивались ошеломляющим падением в бездну.
Самолеты противника начали им встречаться задолго до линии фронта. Чаще всего это были «петляковы» или штурмовики Ил-2. Среди множества русских машин промелькнул реактивный истребитель Ме-262. Из-за странной компоновки этот самолет смотрелся необычно. Казалось, что его пятнистый фюзеляж подмял под себя два двигателя в больших бочкообразных мотогондолах. Он даже не пытался атаковать противника. То ли летчик уже израсходовал боекомплект, то ли просто ошалел от реактивной скорости и, выкатив глаза, мчался туда, куда несли его турбины.
На встречном курсе группа Ме-110 разошлась с четверкой «аэрокобр». С опозданием в наушниках шлемофона послышался встревоженный голос с КП управления:
— Внимание! Внимание! В воздухе Покрышкин!
Карл чуть не свернул шею, стараясь увидеть, что происходит за хвостом «мессершмиттов». Фамилия русского аса была достаточно хорошо знакома немецким летчикам. Нужно было быть предельно осторожным.
«Черт бы побрал эти русские танки! Где же они?» Хотелось побыстрее освободиться от четырех бомб, подвешенных под плоскостями. Они здорово ухудшали и без того невысокую маневренность Ме-110. Воюя с «Ланкастерами», он еще был истребителем, но при встрече с «яками» или Ла-5 мог сам легко стать их добычей.
Осматривая заднюю полусферу, Карл чуть не проглядел появление восьмерки «лавочкиных». Избегая встречи с ними, он дал полный газ и развернулся вправо. Но и здесь были русские самолеты: сверху, со стороны солнца, пикировали остроносые Як-3 с крупными гвардейскими значками на фюзеляжах.
Группу обложили со всех сторон. В небе Польши безраздельно господствовала советская авиация.
— Сбросить бомбы! — передал Карл, хотя внизу, кажется, были свои. Но теперь было не до этого — они сами стали объектом удара русских. Облегчившийся самолет послушно пошел на «косую петлю». Карл хотел встретить русские истребители огнем лобового оружия.
Но увы! Теперь перед ним были не те необстрелянные пилоты, с которыми он встречался в начале блицкрига. При всем опыте и мастерстве Карла и его ведомых преимущество в маневренности оставалось за советскими летчиками. Встречи на лобовых не произошло. Когда они развернулись, перед ними было пустынное небо. Оказывается, гвардейские «яки» уже сидели на хвосте. Оглянувшись назад, Карл увидел прозрачный блик вращающихся лопастей и капот мотора, украшенный множеством красных звездочек. Из центра голубого кока винта на него целилось темное отверстие, еще секунда, полторы — и оттуда хлестнет пушечная очередь. Ломая машину в предельной перегрузке, Карл потянул на вертикаль. Нет, ему умирать еще не хотелось, хотя и жизнь была уже не в радость. И все-таки надо жить. Жить — значит вертеться. Крутить влево, вправо, вверх, вниз. Вот так… «Яковлевы», приотстав, набросились на его ведомых и расстреливали их, как малоподвижные мишени.
Из этого боя Карл фон Риттен чудом вышел живым, растеряв всю свою стаю.
Его авиагруппа «Гончие псы» прекратила существование как боевая единица люфтваффе.
И он летел один в дымном небе Германии — бездомный «гончий пес», неведомо зачем получивший от судьбы отсрочку приговора…