— Я думаю, Карл, эту неделю употребить с пользой для твоей будущей карьеры. Мы поедем в Магдебург, полетаем на «клемме».[14]
— Хайль, Гуго! — радостно воскликнул Карл.
Гуго поморщился:
— Никогда, не бросайся такими словами… Твоя глупость может дорого стоить. За длинный язык и неумные шутки сейчас запросто «сконцентрироваться».
— А что это такое?
— Угодить в концлагерь.
— Извини, Гуго.
— Хорошо, что мы вдвоем. Будь осторожным в речах даже с самыми близкими приятелями. Знаешь, сколько появилось доносчиков и тайных осведомителей в гестапо? Поэтому научись в первую очередь держать язык за зубами. В наше время можно сделать блестящую карьеру, но еще легче потерять голову. Ни с кем не делись своими сокровенными думами. Даже лучшие друзья могут предать из зависти или мстя за какой-нибудь пустяк…
За эту поездку в автомобиле Карл услышал от Гуго много поучений, как нужно жить. От некоторых советов попахивало цинизмом. Но Карл внимательно слушал его, запоминая слова наставника.
Центр по подготовке летного состава, созданный под вывеской аэроклуба, находился на окраине Магдебурга. С Дрезденского шоссе были хорошо видны бипланы, летающие по кругу.
— Гуго, ты давно летал на самолете?
— Недели две назад. У меня после тридцатого года не было больших перерывов в полетах. Ты помнишь мои частые заграничные командировки?
— Ну конечно.
― Я выезжал в другие страны, где на правах концессий находились наши летно-тренировочные центры. В одном из них мы полтора месяца тренировались вместе с Германом Герингом. Туда мы приезжали инкогнито, под чужими именами. Вместе летали, жили и проводили свободное время, а это, Карл, здорово сближает, гораздо быстрее, чем обычная служба и протокольные банкеты. Мне удалось завоевать расположение «толстого Германа», а благосклонность «наци номер два» стоит дорого, — самодовольно сказал Гуго, даже не заметив, что он произнес слово «наци», которое его раньше шокировало.
«А Гуго честолюбив и не слишком разборчив в средствах для достижения своих целей», — подумал Карл. Впрочем, это открытие его не огорчило. Он и сам чувствовал в себе бездну честолюбия. «Чем выше взлетит Гуго, тем легче мне будет делать карьеру за его широкой спиной».
— Да, Карл, — вспомнил Гуго, — как поживает наш Эрвин Штиммерман?
— Уже летает в школе «Люфтганза».
Гуго положил в рот мятную таблетку:
— Задал ты мне работы с этим студентом. Еле-еле отскоблил с него дерьмо, которое на него навешали в университете.
При въезде в «аэроклуб» предъявили документы охранникам, штатские костюмы которых не могли скрыть военной выправки.
— Хайль Гитлер! — вскинули они руки, увидев у Гуго удостоверение штурмбанфюрера СС. На их наглых физиономиях засветилось почтение.
Фон Эккарт уверенно ориентировался на огороженной территории «аэроклуба». Попетляв по липовым аллеям и между складских помещений, они выехали к стоянке самолетов. Поставив автомобиль в тень, подошли к подрулившему самолету.
— Привет, Тео! — обратился Гуго к летчику, выпрыгнувшему из кабины «бюккера».
— А, Гуго, здравствуй! — откликнулся тот, улыбаясь одной стороной лица. Вторая половина его была неподвижна, словно окаменевшая.
— Не знаешь, где сейчас полковник Удет?
— Зачем он тебе?
— Я договорился, что приеду полетать на его биплане и поучу вот этого фенриха,[15] — Гуго кивнул на Карла, таращившего глаза на легкомоторный «клемм».
― Эрнста вызвали в Берлин. А машина его вон стоит. Он распорядился, чтобы ее подготовили для тебя.
— Будь здоров, Тео, тогда мы пошли.
― Гуго, а что — Удет уже полковник? — удивился Карл.
— Да, Геринг взял его себе в заместители. Такой летчик, как Эрнст, позарез необходим для будущих люфтваффе.
Пока вызывали механика, Карл с интересом присматривался к здешней организации полетов. Она не была похожа на ту, с которой он сталкивался в «Люфтспортфербанд». В квадрате, размеченном флажками неподалеку от стоянки, сидели и стояли около сотни молодых парней. Они терпеливо ожидали своей очереди, чтобы подняться в воздух.
По кругу над аэродромом летало восемь «клеммов» и «бюккеров». Совершив круг, аэропланы подруливали к квадрату, и очередной счастливчик садился в кабину учебной машины. Полет занимал не более четырех-пяти минут, поэтому очередь подвигалась довольно быстро. «Пожалуй, за летный день они смогут каждый выполнить по пять-шесть полетов», — подумал Карл и поинтересовался: