— Эти лучшие, проверенные кадры сделают люфтваффе наиболее эффективным видом вооруженных сил. — Геринг пустил в ход все свое ораторское красноречие: — Я намерен создать ВВС, которые, когда пробьет час, обрушатся на врага подобно карающей деснице возмездия. Противник должен считать себя побежденным еще до того, как он начнет сражаться.
— Хорошо, Герман, — остановил его Гитлер, любящий больше всего слушать свой собственный ораторствующий голос, — вы меня убедили. Но я вам хочу дать несколько советов. Во-первых, установите контакт с Геббельсом. Необходимо будет сообщить в печати о том, что у нас созданы военно-воздушные силы. Настало время заявить об этом во весь голос. Германия уже не та побитая собака, что поджимала хвост при каждом окрике версальских диктаторов. Во-вторых, нужно развернуть широкую пропаганду по популяризации и прославлению службы в люфтваффе. Рекламировать нужно все: униформу, повышенное денежное содержание, интереснейшие полеты на лучшей в мире технике и льготы: увеличенные отпуска, санаторный отдых и так далее. В-третьих, рекомендую для этого шире использовать ваши журналы «Адлер» и «Люфтвельт». Какой у них тираж?
— Сорок тысяч.
— Увеличьте до ста тысяч. Не жалейте средств на рекламу: кино, радио, печать. Но это уже по линии Йозефа. Когда к этому делу приложит руку Геббельс, то к вам придут действительно отборные юноши, цвет германской расы. — Гитлер протянул руку: — Желаю успехов. Не забудьте подготовить на завтра ваше заявление для прессы о создании люфтваффе. Оно должно звучать внушительно.
— Слушаюсь, мой фюрер.
Геринг собрал бумаги и, вскинув руку в нацистском приветствии, вышел из кабинета. Он торжествовал — теперь ему была не страшна коалиция Гиммлера, Бломберга и Редера.
В приемной его ожидал адъютант. Он почтительно освободил шефа от бумаг и двинулся за ним, следуя в двух шагах.
«Майбах», сопровождаемый эскортом эсэсовцев, остановился у парадного подъезда здания, где разместилось недавно созданное Министерство авиации. Шофер в форме унтер-офицера люфтваффе предупредительно открыл дверцу пассажирского салона и замер по стойке «смирно». Часовые в темно-синих касках, мокнущие под дождем, отдали честь, отбросив винтовки на вытянутую руку.
Из автомобиля, скрипнувшего рессорами, вышел рейхс-министр Геринг и, тяжело ступая по мокрым мраморным ступеням, поднялся по лестнице. На неподвижном лице его лежала печать глубоких раздумий. Всякий, взглянув на него, мог подумать, что «наци номер два» с головой погружен в заботы о делах рейха. На самом деле Герман-Вильгельм обмозговывал одно пикантное дельце, обещающее в случае удачи подарить ему портфель министра обороны.
На днях к нему заглянул фельдмаршал Бломберг. Министр обороны — старый вдовец — оказался на кукане у развеселой девицы Эрики Грюн. Ошалевший от последней любви фельдмаршал просил совета у него как у министра внутренних дел, можно ли ему, не «поправ родовой чести» и не опорочив своего мундира, жениться на простолюдинке. Впрочем, дело было не в родословной фрейлейн Эрики.
Геринг заранее подготовился к встрече, внимательно изучив досье невесты. Эрика Грюн была зафиксирована в полицейских участках семи немецких городов как девица определенной профессии. Геринг был не падок на женщин и довольно предан своей Эмми, но, глядя на фотографию Эрики, понял пожилого фельдмаршала. Эта жрица любви могла расшевелить и более дряхлого старикашку.
Эрика была настолько недурна, что ее охотно фотографировали дельцы, делавшие гешефты на порнографических открытках. В досье был представлен целый набор их. Герман-Вильгельм выбрал несколько наиболее пристойных, которые рискнула бы опубликовать за мзду какая-нибудь французская бульварная газетка.
«О, я устрою колоссальный скандал! Беднягу Бломберга может хватить удар. Ну да черт с ним — одним ослом в фатерлянде будет меньше».
Когда к нему пожаловал Бломберг, Геринг очень предупредительно встретил министра: усадил в удобное кресло, предложил рюмку «Наполеона», угостил гаваной. Внутренне Геринг радостно потирал руки. «Теперь-то старый козел не усидит в министерском кресле!»
— Полноте, фельдмаршал, — успокаивал он Бломберга, — лично я не вижу ничего предосудительного в вашем браке. Главное в супружестве — это взаимная любовь, а коль вы любите друг друга, то ради этого святого чувства можно извинить невесте ошибки ранней юности. Ведь Эрика так молода и неопытна! Вы, фельдмаршал, до нее знали многих женщин, так разве нельзя фрейлейн Эрике простить какого-то мерзавца-соблазнителя, который вскружил бедной девушке голову и тут же покинул ее? Бедняжка была готова возненавидеть всех мужчин, но встретила вас…