Все чаще по маршруту полета попадались шоссейные и железные дороги, все густонаселеннее становилась местность. Заводские и фабричные здания, линии высоковольтных передач, богатые виллы — все говорило о том, что приближается большой город.
Париж… Теперь уже Карл не мечтал свалить на город Эйфелеву башню. Черт с ней, пусть стоит!
Он бы предпочел побродить по его улицам, заполненным легкомысленными француженками, посидеть в ложе «Гранд опера» или в кабачках Монмартра. И, кажется, время осуществления его желаний было не за горами.
— Сомкнитесь плотнее, — проворчал в наушниках голос Фрица Шрамма: ведущий хотел завести авиагруппу на Эрис-Деньи парадным строем.
— Мой командир! — Лейтенант Рессон коснулся плеча Поля Фермона, забывшегося тяжелым неспокойным сном под плоскостью «девуатина».
Майор Фермон с трудом открыл глаза. Он чувствовал, что еще не избавился от ощущения тяжелой усталости. Голова была свинцовая, и все мышцы ныли, словно его накануне поколотили палками.
Их истребительный отряд последние дни не выходил из тяжелых воздушных боев и растаял, словно мартовский снег.
— Чем еще хотите обрадовать меня, Рессон? — спросил он, садясь и протирая глаза фуляром.
— Курсель сейчас слушал радио. Немцы вошли в Париж.
Поль удрученно свистнул:
— Проклятье! Значит, мы уже в тылу противника?..
Надо было срочно улетать отсюда, пока немцы не появились на аэродроме.
«Бедная Франция! — думал он, потирая виски. — Что тебя ожидает? Сдать Париж бошам… Позор!.. Какой позор!»
От отряда майора Фермона оставался лишь номер «1-26» да три летчика на исправных «девуатинах»: сам Фермон, Рессон и сержант Курсель.
— Лейтенант, передайте Курселю, пусть готовится к вылету.
— Простите, куда прикажете проложить маршрут?
Фермон заглянул в полетную карту.
— Теперь, чтобы сбежать от фашистов, нужно лететь в Женеву. Но мы еще не кончили свою войну, поэтому приземлимся с недолетом до Швейцарии, скажем, в Дижоне. Думаю, что там найдутся командиры, которые подскажут, что нам делать дальше. По самолетам!
Дав старшему технику отряда распоряжение на немедленное убытие наземного персонала в Дижон, Фермон сел в кабину.
— Господин майор, — окликнул его старший техник, — что нам делать с двумя неисправными «девуатинами»?
— Уничтожьте их! Подожгите…
Взлетели тройкой и сразу же развернулись на юго-восток, оставляя Париж, занятый противником правее по курсу.
Полю не верилось, что по его родному городу сейчас хозяевами расхаживают пруссаки. Он посмотрел в сторону Парижа, пытаясь разглядеть в сиреневой дымке очертания Эйфелевой башни.
— Мой командир, — окликнул его взволнованный голос Курселя, — посмотрите влево — ниже!
Задумавшийся Фермон очнулся и взглянул в направлении, указанном ведомым.
Ниже шла армада двухмоторных «мессершмиттов». Сомкнувшись в тесный строй, они летели как на параде — тремя компактными группами.
— К бою! — подал команду Поль Фермон.
Сегодня они не станут считать врагов. Боль заполнила сердце летчика. Вот так бесцеремонно, в парадном строю, немцы идут над его Парижем. А они, словно дезертиры, тайком убегают на юг. Но боши прилетят и туда… Остановить их можно только одним способом — уничтожать всех подряд.
Друзья мои, — успел он сказать ведомым, занимая исходное положение для атаки, — мы должны вздуть этих нахалов. На нас смотрит Париж!
Используя преимущество в высоте и внезапность, французы круто спикировали на ведущую группу.
Поль Фермон видел в перекрестье прицела, как стремительно приближался силуэт самолета, камуфлированного светлыми и темно-зелеными полосами и пятнами. На концах его длинных крыльев отчетливопросматривались черно-белые кресты. «Пора!» И он нажал на гашетку. На его глазах «мессершмитт» взорвался, разлетевшись на множество обломков. Он не успел вывести «девуатин» из атаки и проскочил через центр взрыва, каким-то чудом избежав столкновения с разлетевшимися деталями «мессершмитта». Удивившись, что остался цел, он потянул на боевой разворот, ища взглядом своих ведомых.