— Я просто человек. Притом не самый глупый. Президент компании «Найджел» — человек верующий и очень принципиальный. В мире бизнеса его считают чудаком.
— И что?
— А то, что он два раза разрывал отношения с партнерами, уличив их в нравственной нечистоплотности. Он достиг того положения, когда может себе позволить подобные «чудачества». Кроме того, он обожает своих детей и внуков. И это еще не все. Этот чудак заявил недавно, что построение корпорации похоже на строительство «семейного гнезда». И если менеджер — плохой семьянин, он никогда не добьется успеха в бизнесе.
Кремова слушала Шакала, чуть склонив голову набок и прищурив красивые, немного раскосые глаза.
— А теперь представьте, — продолжил Шакал, — что за день до подписания договора он прочтет в газете статью о некой леди К., которая бросила ребенка в младенческом возрасте и за долгие годы не сделала ни одной попытки с ним встретиться. Более того, будучи весьма обеспеченной бизнес-леди, эта самая К. ни разу не помогла своему ребенку финансово. И представьте его удивление, когда он узнает, что эта леди К. через день должна стать его бизнес-партнером. И это с его-то принципами! И благо бы — у этого чудака не было выбора. Но ведь выбор есть! На заключение партнерского договора с «Найджелом» претендуют еще пять фирм.
— Так, — сказала Кремова и усмехнулась. — По крайней мере, теперь я понимаю, кто вы.
— И кто же?
— Простой шантажист. Только вы не учли одного: я не девочка из пригорода, которой вы можете пускать пыль в глаза. У меня большие связи. Среди моих знакомых есть люди, которые могут в два счета закрыть вам рот.
— Да ну? А что вы скажете на это?
Шакал достал из кармана книжечку-удостоверение и раскрыл ее, закрыв пальцем имя и фамилию. Вероника Альбертовна взглянула на гербового двуглавого орла, прочла название организации, перевела взгляд на фотографию Шакала и нахмурилась.
Шакал закрыл удостоверение и спрятал его в карман. Затем мило улыбнулся и поинтересовался:
— Вы по-прежнему хотите закрыть мне рот?
Вероника Альбертовна сглотнула слюну. Несколько секунд она молчала, затем сухо проговорила:
— Зачем вам это? Вам заплатили мои конкуренты?
Шакал скривился.
— Фу, какое пошлое предположение. Я ведь, кажется, уже сказал, что представляю здесь интересы Егора Ивановича Кремнёва.
— Почему вы? — нахмурилась Вероника Альбертовна. — Почему не он сам?
— Ну… — Шакал пожал плечами. — Ответов может быть множество. К примеру, такой: Егор Иванович не хочет с вами встречаться. В силу лычной антипатии.
Вероника Альбертовна вздохнула и потянулась в сумочку за сигаретами. Шакал выждал, пока она прикурит, и заговорил снова:
— Вы сделали все, чтобы тайна его рождения осталась тайной. Не пожалели на это средств. Вам не нужно делать ничего нового. Просто заплатите мне, и тайна останется тайной.
Кремова жадно затянулась сигаретой. Она была бледна. На чистом лбу проступили тонкие морщинки. Такие же морщинки обозначились по обеим сторонам ее чувственного рта.
— Что ж… — сказала она задумчиво. — Я знала, что когда-нибудь все это всплывет. Знала, что когда-нибудь появится человек, подобный вам. Хотя я не могла и предположить, что у этого человека будет такая омерзительная физиономия.
По лицу Шакала пробежала тень, в чуть прищуренных глазах замерцал злобный огонек.
— Осторожнее, Вероника Альбертовна, — с угрозой проговорил он. — Я очень обидчив. А когда я обижаюсь, я делаю много неприятных вещей, о которых потом жалею.
Кремова усмехнулась.
— Я в этом не сомневаюсь, — сказала она. Опустив взгляд, Вероника Альбертовна изящно стряхнула с сигареты пепел и снова взглянула на Шакала. — Итак? — снова заговорила она. — Что вы от меня хотите? Или правильнее будет спросить — сколько?
Шакал одобрительно улыбнулся.
— Приятно иметь дело с деловой женщиной, — сказал он. Затем достал из кармана авторучку и быстро нацарапал на салфетке единицу с шестью нулями.
— Вот, — сказал он, развернув салфетку. — Это то, что мне нужно.
Вероника Альбертовна глянула на салфетку. На ее лице не отобразилось ровным счетом ничего.
— Вы забыли указать валюту, — сказала она.
Шакал протянул руку и начертал на салфетке значок доллара. Дал Веронике Альбертовне вдоволь налюбоваться надписью, затем забрал салфетку, чиркнул зажигалкой, дождался, пока огонь пожрет надпись, и бросил остатки обугленной бумаги в пепельницу.
Вероника Альбертовна затянулась сигаретой, чуть прищурила свои прекрасные глаза и с сухой иронией осведомилась: