Налетчик в бандане направил ружье на Орлову, но второй раз нажать на спусковой крючок не успел. Пуля, выпущенная из пистолета Кремнёва, прострелила ему правое плечо, а вторая размозжила ему левую кисть.
Налетчик уронил ружье на кафельный пол аптеки и заорал от боли. Орлова быстро поднялась на ноги, шагнула к бандиту, сунула в его разинутый рот ствол пистолета и спустила курок. Пуля пробила череп бандита насквозь и на куски разнесла ему затылок.
— Пресвятая Мария! — вскрикнул провизор и перекрестился.
— Уходим! — крикнул Егор.
Однако Орлова не спешила.
— Секунду, — холодно проговорила она и подошла к прилавку.
— Будьте добры, упаковку пенициллина и пачку шприцев, — тем же спокойным, холодным голосом проговорила она.
Испуганный до смерти провизор уставился на Орлову, не в силах понять смысла сказанных слов… Затем, сообразив наконец, что от него требуют, он дрожащими руками выложил лекарства на прилавок.
Орлова бросила на прилавок смятую купюру, сгребла лекарство и шприцы и повернулась к двери. Проходя мимо распростертых на полу бандитов, она вдруг остановилась, вскинула пистолет и несколько раз с остервенением выстрелила по неподвижным телам.
Егор схватил ее за руку и отвел ствол вверх.
— Хватит, — сказал он. — Они уже мертвы. Нам нужно идти.
Надежда качнула головой, как бы приходя в себя, рассеянно посмотрела на Егора, затем кивнула.
— Да… Пора.
И они вместе двинулись к двери.
Едва Егор и Надежда уселись в джип, как издалека донесся вой полицейских сирен. Спеленатый по рукам и ногам Шеринг с ехидной мрачностью проговорил:
— Вы, конечно, опять кого-то прикончили. Не хватило денег на лекарства?
— Поговори мне, Жванецкий, — охолонил его Егор.
Он завел мотор. Шеринг посмотрел на затылок Егора, вздохнул и сказал:
— Остается надеяться, что это был не аптекарь.
Джип тронулся с места и понесся вдаль по тускло освещенной фонарями улице. Он свернул в проулок за несколько секунд до того, как мимо, отчаянно воя сиренами, пронесся караван из трех патрульных машин.
27
Болтун, белокурый, голубоглазый, улыбчивый, стряхнул с сигареты пепел, взглянул на сидевшего перед ним обнаженного по пояс парня и сказал:
— Мне нужны загонщики.
Парень, кожа которого была так густо покрыта татуировками, что походила на шкуру какой-то экзотической синей ящерицы, вскинул бровь.
— Че-то я не догнал. Кто тебе нужен?
— Загонщики, — повторил Болтун. — Знаешь, как на охоте? Специальные люди гонят зверя на охотника, а ему остается прицелиться и нажать на спусковой крючок, чтобы уложить зверя с одного выстрела.
— И ты хочешь, чтобы мы были этими загонщиками?
— Именно, — кивнул наемный убийца.
Татуированный вынул изо рта жеваную спичку, обернулся и взглянул на своего приятеля — высокого, худощавого парня, сидевшего на диване и тянувшего через соломинку из бутылки холодную кока-колу.
— Штырь, слыхал? Болтун хочет, чтобы мы с тобой стали загонщиками. Что ты на это скажешь?
Штырь вынул соломинку изо рта и изрек:
— Это опасно.
— Вот и я думаю, что опасно, — отозвался татуированный, сунул в рот спичку и снова уставился на Болтуна.
— Слышь, Болтун, звери не любят, когда на них. охотятся. Если зверя загнать в угол, он может броситься на загонщика и порвать его на британский флаг.
— Может, — согласился Болтун, добродушно улыбаясь. — Но мы будем действовать умно. Главное, чтобы зверь запаниковал. Если запаникует — допустит ошибку. И тогда он сам угодит нам в руки.
Татуированный прищурил темные глаза.
— Я вижу, у тебя есть план?
— Возможно, — улыбнулся Болтун.
— Поделишься с нами?
— Если будете в деле, то да. А если нет… — Болтун пожал плечами. — Не обессудьте.
Парни переглянулись. Татуированный покатал во рту жеваную спичку, усмехнулся, обнажив золотую фиксу, и сказал:
— Мы не прочь взяться за работу. Кто «клиент»?
— Один коммерс.
— И че с ним за канитель?
Болтун вздохнул и ответил удрученным голосом:
— Не хочет возвращать долг.
— В наше время за это не валят, — заметил татуированный бандит. — Проще провести эту… как ее… Штырь, как это называется, когда долг бартером возвращают?
— Реструктуризация, — подсказал длинный парень, потягивая колу.
— Вот-вот, — кивнул татуированный. — В наше время люди научились договариваться. По пустякам друг друга уже не мочат.