Анна Львовна взяла бумаги и уставилась на них, как баран на новые ворота.
— Ничего не вижу, — пожаловалась она. — Совсем слаба зрением стала. Ты, сынок, покажи, где расписаться, а я подмахну.
Шакал достал из кармана ручку, всучил ее Анне Львовне и ткнул в бумагу пальцем:
— Вот тут.
Старуха принялась неторопливо выводить каракули.
— Кажись, все, — сказала она почти через минуту. — Бумажки у меня останутся?
— Один экземпляр у вас, второй — у меня.
— Ага. Поняла.
Старуха всучила Шакалу один экземпляр, а второй аккуратно свернула и спрятала под подушку.
— Теперь мы поговорим? — осторожно спросил Шакал.
— Теперь-то? Можно и поговорить, — ощерила беззубый рот Анна Львовна. — Ты, стало быть, хочешь знать, откуда появился Егорка Кремнёв? Появился как и все — из п… — Тут старуха употребила матерное словцо. Похоже, для нее это было в порядке вещей. — А п… эта была у шестнадцатилетней писюхи. В роддом ее привела мать.
— Как звали эту девушку?
— Вероника. Фамилия… Дай бог памяти… Кремона, кажется. Да, точно — Кремона. Ее мать сама попросила, чтобы в детдоме ребенку дали другую фамилию. В Доме малютки ему ничего не придумали, а когда он к нам поступил, я переделала Кремова в Кремнёва. Чтобы было похоже на родную фамилию.
— Н-да, — усмехнулся Шакал. — Фамилии похожи, но какой разный смысл. А кто был отцом ребенка, вы не припомните?
Анна Львовна насупилась.
— Как не помнить. Помню. Там у них скандал вышел. Слухи и до нас долетели.
— Что за скандал? — насторожился Шакал.
— Говорили, что девчонку обрюхатил учитель физкультуры. Учителя, понятное дело, в шею. Говорят, он потом то ли спился, то ли просто сгинул.
«Уже что-то», — удовлетворенно подумал Шакал. А вслух уточнил:
— Может, вы и фамилию его помните?
Анна Львовна сдвинула брови и задумалась. Несколько секунд она думала, затем отрицательно мотнула головой:
— Нет, не помню. Вот Веронику Кремову запомнила. А его — нет.
— А что, эта Вероника, она никогда не приходила в детдом?
— Да какое там! — махнула рукой Анна Львовна. — Думаю, она уже через неделю о нем забыла. У самой ведь еще молоко на губах не обсохло. Какая из нее мать?
— Никакая, — задумчиво ответил Шакал. — А год и день рождения Егора указаны верно?
— Абсолютно, — кивнула Анна Львовна.
— Это хорошо.
«Итак, фамилия матери известна, — подумал Шакал. — Даже если старуха что-то напутала, я смогу это уточнить. Думаю, и отца найти не составит особого труда. Слыханное ли дело — учитель соблазнил ученицу! И это в советские-то времена. И сейчас за это по головке не погладят, а уж тогда…»
— Как же так получилось, что Егор ничего не знал об этой истории?
Анна Львовна отвела взгляд.
— Мать девчонки попросила меня, чтобы я помалкивала.
— И, видимо, приплатила вам за это? О, не смотрите на меня так, Анна Львовна. Я не собираюсь вас ни в чем упрекать. Все мы люди, всем нам нужно как-то жить. Что бы вы ни сделали, вы сделали это абсолютно правильно.
— Слышь, сыпок, — заговорила старуха, внимательно глядя на Шакала. — Ты, когда Егору все это будешь пересказывать, скажи ему, что я тут ни при чем. Что я только о покое его заботилась. Не хотела его волновать почем зря.
— Скажу, — согласился Шакал.
— Вот и ладно, — улыбнулась старуха. — И пусть он зла на меня не держит.
Шакал поднялся со стула.
— Мне пора, Анна Львовна. Приятно было с вами побеседовать.
— И мне тоже, — ощерилась в ответ старуха.
— И мне, — поддакнула Марфа.
— Ну, всего доброго.
Шакал одарил женщина лучезарной улыбкой и двинулся к двери. Марфа вскочила со стула и засеменила за ним.
Покинув квартиру, Шакал прошагал по ступенькам один лестничный пролет, нарочито громко чеканя шаг, затем, стараясь ступать беззвучно, вернулся наверх и приложил ухо к двери. У Шакала был чрезвычайно тонкий слух, он был способен расслышать шепот человека, даже если этот человек стоял за двадцать метров от него.
И сейчас он кое-что расслышал.
— Ушел, что ли? — прозвучал в отдалении сипловатый голос Анны Львовны.
— Ушел, — ответила домработница Марфа.
— Позвони-ка ты в милицию. Пусть его там проверят. Нет, лучше позвони соседу Котову с первого этажа! Он же в милиции работает?
— Ну да. У него сегодня как раз выходной после дежурства. Он во дворе в домино стучит.
Шакал тихо чертыхнулся. Если у этого Котова при себе мобильник, то он услышит жалобы теток раньше, чем Шакал заведет машину. И наряд вызвать успеет. Или знакомым патрульным просигналит. И что тогда?