– Замечательное место для того, чтобы умереть от потери крови, – согласился Римо. – Если они тебя заденут, я принесу тебя сюда, чтобы ты умерла тут.
– Благодарю вас. Я буду вам весьма признательна, – сухо сказала Памела.
Дверь спальни, как и двери всех комнат второго этажа, выходила на внутреннюю галерею, откуда открывался вид на огромный зал первого этажа, служивший и гостиной и столовой.
Римо знаком велел Памеле молчать и подвел ее к ограждению галереи. Внизу он увидел троих мужчин, прятавшихся за диванами и креслами, сжимая в руках оружие, нацеленное на раздвижные стеклянные двери, за которыми был виден дворик, а за ним – песчаный пляж. Океан сегодня был зеленым-презеленым. Он напомнил Римо о Карибском море.
– Давай я их пристрелю, – нежно прошептала Памела ему на ухо.
– Зачем это?
– Затем, чтобы убить их до того, как они убьют нас. У них стволов больше, тем у нас.
– Боже правый, ты даже мыслишь как Джеймс Бонд.
– Ну не можем же мы тут стоять и ждать, пока они все заснут, – прошептала Памела.
Римо поднял руку, пытаясь заставить ее замолчать.
– Предоставь это мне, – сказал он.
Он легко перемахнул через ограждение и пролетел вниз пятнадцать футов. Приземлившись на диванные подушки, он перекувырнулся назад через спинку дивана, приземлился на ноги между двумя из трех несостоявшихся стрелков и рывком выдернул у них из рук пулеметы.
Тот, который прятался за креслом, услышал шум и обернулся, медленно подняв руку с «магнумом». Но прежде, чем он успел что-то сделать, Римо вынул «магнум» из его руки. Римо стоял между тремя мужчинами, держа в руках пистолет и два пулемета. Держать три пушки одновременно неудобно, понял он. Он попытался взять в каждую руку по пулемету, а пистолет зажать под подбородком, но это тоже было неудобно.
– Кто ты? Что тебе надо? – спросил человек, прятавшийся за креслом.
– Попридержи коней, – посоветовал ему Римо.
Разговаривать с пистолетом под подбородком было очень трудно.
Он сунул оба пулемета под мышку, а пистолет взял в руку, но пулеметы стали выскальзывать. Сейчас они упадут, выпалят сами по себе и кого-нибудь заденут, подумал Римо.
– Ты в порядке? – крикнула Памела сверху.
– Чудесно, чудесно, чудесно, просто великолепно, – отозвался Римо. – Ну-ка, ребятки, погодите-ка минутку.
В конце концов он признал свое поражение и отшвырнул оружие в угол комнаты.
– Послушайте, – обратился он к парням. – Я положил пушки в углу, но это не означает, что вам в голову должна прийти мысль броситься туда и попытаться ими завладеть, потому что тогда я буду вынужден убить вас.
Памела спустилась по лестнице. Она держала всех троих под прицелом своего маленького пистолета. Римо обратил внимание на то, что она держит пистолет низко, рядом с бедром, как держат оружие опытные профессионалы, а не на вытянутых руках перед собой – в таком положении оружие ничего не стоит выбить из рук.
– А ну, не двигаться! – грозно крикнула она.
– Они вовсе и не собирались никуда двигаться, мисс Бонд, – саркастически заметил Римо. – А теперь отверни эту штуку от меня. – И он снова обратился к троим парням. – О'кей, ну и как вас зовут?
– А кто спрашивает? – отозвался тот, который прятался за креслом.
Римо перевернул латунный кофейный столик, стоявший возле дивана, и скрутил одну из его ножек так, что она стала похожа на штопор.
– Еще вопросы? – спросил он.
– Бондини, – ответил парень. – Берни Бондини.
Римо перевел взгляд на других двоих – они все еще стояли на коленях на полу, а пистолет в руке Памелы пристально глядел прямо на них.
– Хаббл.
– Франко.
– Кто-нибудь из них похож на голос, который тебе звонил? – спросил Римо.
– Я не могу сказать – они просто назвали свои имена, – ответила Памела. – Пусть поговорят побольше.
– Кто вы? – спросил Бондини.
– Ты перестанешь наконец задавать этот вопрос? – разозлился Римо. – Ну, ладно. Давайте по очереди. Сначала один, потом другой, потом третий. Ну-ка, давайте: «Четырежды двадцать и сколько-то тому назад наши предки породили...»
– Неправильно, – оборвал его Бондини.
– Да излагайте как хотите, – отмахнулся Римо. – Я никогда не утверждал, что хорошо знаю историю.
– «Четырежды двадцать и семь лет назад наши отцы произвели на свет...»
– Хорошо, – похвалил его Римо. – Ты это помнишь со школы?
– Да, – ответил Бондини.
– А я вот никогда не мог запомнить, – признался Римо. – Я всегда путал отцов и предков. Я должен был декламировать это в День Поминовения, но я все время спотыкался.
– Стыдно, – упрекнул его Бондини.
– Ага. Тогда вместо меня они выпустили Ромео Рокко. Вот было гнусное зрелище. Он зачитал это так, как будто читал по телевизору рекламные объявления. В середине речи он обмочился, но успел закончить раньше, чем моча дотекла до пола.