Римо обернулся к Памеле.
– Он? – спросил он.
Она отрицательно покачала головой.
– Ладно, теперь ты, – сказал Римо, ткнув пальцем в бородатого мужчину на полу. – Как тебя?
– Хаббл.
– О'кей. Ну-ка выдай мне обращение Линкольна к армии северян в Геттисберге.
– Я не знаю, как позвонить Линкольну в Геттисберг, – ответил Хаббл.
– Очень остроумно, – заметил Римо. – А сломанная шея тебе не поможет?
– «Четырежды двадцать и семь лет назад наши отцы кого-то там произвели на свет», – протараторил Хаббл.
– Он? – спросил Римо Памелу.
– Нет, – ответила она.
– Остаешься ты, – обратился Римо к Франко. – Валяй.
– «Четырежды двадцать и семь лет назад наши отцы произвести на свет на этом континенте новую нацию, зачатую в...»
– Достаточно, – остановил его Римо.
– «...в свободе и приверженную идее, что все люди созданы равными. Сегодня мы ведем великую гражданскую войну, чтобы проверить...» – Сташ Франко выпрямился, – «может ли эта нация или любая нация, так же зачатая и тому же приверженная, выдержать испытание временем. Мы сошлись на поле величайшего сражения...»
Римо зажал Франко рот ладонью.
– Если я что-то в этом мире и ненавижу так это людей, которые выпендриваются.
Он взглянул на Памелу, и она опять отрицательно покачала головой.
– Я тебя отпускаю, – сказал Римо Сташу Франко. – Если ты пообещаешь говорить только тогда, когда к тебе обращаются. Обещаешь?
Франко кивнул и Римо отпустил его.
– «...в этой войне. Мы пришли сюда, чтобы выделить часть...»
Римо распрямил ножку латунного столика, отломил ее и обернул вокруг шеи Франко – достаточно туго, чтобы испугать его, но не настолько туго, чтобы причинить ему вред.
– Я буду вести себя тихо, – смиренно сказал Франко.
– Что вам нужно? – спросил Бондини.
– Кто такой Бьюэлл? Хозяин?
– Мы видели его только один раз, – сообщил Бондини. – Абнер Бьюэлл. Похож на гомика, а волосы пластмассовые. Я его совсем не знаю.
Римо посмотрел на других двоих. Те покачали головами.
– Зачем же вы тогда собирались нас убить? – спросил Римо.
– Потому что я не хотел убивать маму палкой, – объяснил Бондини.
– А я не хотел трахаться с овцой, – сказал Хаббл.
– А я с трупом, – заявил Франко.
Римо потребовалось некоторое время, чтобы во всем этом разобраться, но в конце концов, с помощью Памелы, ему удалось выяснить, что эти трое парней рассчитывали получить кое-какие деньги от хозяина этого дома, а кто такой Римо, они не знали. Он был рад этому, потому что это означало, что ему не придется их убивать.
– А как вы должны были сообщить Бьюэллу, что мы мертвы? – спросил Римо.
– Он этого не сказал.
Римо обернулся к Памеле.
– Это значит, что дом прослушивается или просматривается. Наверное, у него тут кругом микрофоны и телекамеры.
Потом он снова обернулся к троим парням.
– Ладно. Можете идти.
– Так вот? – удивился Бондини.
– Ты не собираешься нас сдать? – удивился Хаббл.
– Только не я, дружище. Идите с миром.
Франко промолчал. Он некоторое время задумчиво глядел на океан, потом сказал:
– Вот еще что.
– Что такое?
– Этот тип, хозяин этого дома. Я слышал, как он сказал, что у него есть что-то вроде этого в Кармеле и что он ждет гостей. Это тебе чем-нибудь поможет?
– Да, – ответил Римо. – Спасибо.
– Все лучше, чем трахаться с трупом, – заявил Франко и направился к двери. В дверях он задержался. – И еще, – сказал он.
– Что? – спросил Римо.
– «... этого поля для последнего успокоения тех, кто отдал...» – продекламировал он, а когда Римо сделал движение в его сторону, пустился наутек.
В Кармеле, к северу от Малибу вдоль по побережью Тихого океана, Бьюэлл выключил телевизор и обратился к Хамуте:
– Готовьтесь. Он скоро будет здесь.
– Я всегда готов, – отозвался Хамута.
– Это вам не помешает.
Хамута вышел, и в комнату вошла Марсия. Бьюэлл одарил ее одной из своих частых улыбок, начисто лишенной каких бы то ни было чувств. На ней был комбинезон машиниста паровоза, но брючины были отрезаны почти у самой промежности, и кроме того, на ней не было рубашки, и груди под комбинезоном прыгали вверх-вниз.
– Он выкрутился, этот Римо? – спросила она.
– Да.
– Кто это может быть?
– Какой-нибудь правительственный агент. Не знаю, – отозвался Бьюэлл.
– Плохо, что ему удалось спастись.
– Вовсе нет. Как ты помнишь, так и было задумано. Я просто хотел, чтобы он был начеку, когда прибудет сюда. Чтобы Хамуте пришлось немного попотеть.