Я уж не помню, о чём таком говорил Эдди, пока я делал вид, что слушаю его, но вскоре он задал вопрос, заставивший меня резко прекратить листать список песен:
– А Лена была сегодня на занятиях?
Сначала я не понял, о ком это он говорит. Имя казалось таким знакомым, но и таким забытым. Только потом до меня дошло.
Проглотив сгусток слюны, я выдавил из себя:
– Угу. А что?
Зачем я это спросил? Зачем? Кто меня только за язык дёрнул?
– Да я думал она с Тедом тусит. Они же встречаются. Знал бы ты, как долго их сводили, господи…
После этих слов мои внутренности, ещё недавно согретые горячим чаем, превратились в глыбы льда. Холод, он сковал меня целиком. Хуже всего пришлось сердцу, этому бедному, чувствительному органу. Оно начало биться медленно, громко ухая при соприкосновение с ребрами. В глазах стало темно, на несколько секунд я позабыл, что нужно дышать. Слюна, которой мой рот был, казалось, переполнен, ещё никогда не казалась мне такой омерзительной на вкус. Слабость и холод – вот и всё, что я чувствовал. Сидел, пялился в пустоту, будто видел себя смертельно бледного со стороны. Телефон неожиданно показался мне налитым свинцом, я еле держал его в руке. Да и всё тело стало походить на гипсовый ящик, переполненный ледяной водой, в которой плавали кости. Хотелось упасть, а лучше сразу умереть. Губы пересохли, превратились в две обескровленные ниточки, а голова пошла кругом. Меня затошнило, а из остекленевших глаз потекли слёзы. Они всё лились и лились против моей воли. А я не мог ничего с собой поделать, потому что был парализован.
– Спэнсер, что с тобой?
Голос Эдди донёсся до меня будто из-под земли. Глухой такой и далёкий, что я не сразу узнал его.
Я взглянул на него, но увидел лишь смазанное пятно – слёзы ослепили меня окончательно. Я шмыгнул носом и сказал:
– Всё хорошо…
– Чёрт возьми, да у тебя кровь!
Я сморгнул слезы, провёл рукой под носом и ошарашенно уставился на свои пальцы, выпачканные кровью. Это что, правда моя кровь? Мне тогда казалось, что у меня по венам циркулируют кубики льда, потому я никак не ожидал, что наружу вместе со слезами прорвется и что-то теплое.
Вид собственной крови взбодрил и разозлил меня. Голова начала пульсировать, в глазах потемнело ещё сильнее. Я почувствовал, что начал падать назад.
Чьи-то руки подхватили меня под руки, рывком заставив встать на ноги. Эдди, конечно, кто ещё это мог быть?
– Я в порядке, всё хорошо… – бубнил я, пока он тащил меня в ванную. Там я облокотился об раковину, будто это был алтарь. Тварь, сидящая в голове, всё ещё кусала мой воспалённый мозг, рвала его клыками на части. Кровь продолжала струиться из лопнувших под давлением сосудов и капать вниз, заливая собой раковину и мои руки.
– Вот, умойся, – обеспокоенно сказал Эдди, включая холодную воду.
Я подставил руки под струю воды. Стерев кровь с лица, я со злобы ударил раза четыре по раковине сжатым до хруста в костяшках кулаком. Кровь из носа хлынула с новой силой.
– В мире нет справедливости, – прошептал я, стараясь не смотреть в зеркало, боясь увидеть своё лицо, выпачканное слезами и кровью.
– Тоже мне, сделал открытие! До тебя это только сейчас дошло?
Я молча плеснул водой себе в лицо. Где-то в груди у меня продолжал стучать отбойный молоток – сердце, разгонявшее по венам холодную воду.
– Что с тобой, чувак? Это из-за девушки?
– Угу.
Я продолжал мыть лицо, но кровь всё текла и текла.
– Может, ты расскажешь, что с тобой всё-таки происходит?
– Неужели ты действительно ничего не понимаешь?
– Нет, вот и объясни мне.
– Но это же ясно как день!
Я искренне недоумевал, почему Эдди не может сам себе всё объяснить. Казалось бы, у тебя есть два слагаемых и ответ – так в чём же проблема? Я подумал, что этой странной болезнью, видимо, страдают все подряд, ведь Лена тоже не могла сложить два и два, чтобы получить четыре. Людям тяжело понимать друг друга, когда перед ними высится стена из туманных намёков и абстрактных понятий. Но без них жизнь скучна.
– Да это она, Эдди, – сказал я, сплевывая в раковину. – Лена…
– Лена?
Кажется, до него не сразу дошло. А когда дошло, то он схватился за голову и сказал:
– Ты серьёзно, чувак? Лена? Я-то думал, что ты так убиваешься из-за какой-то мега офигенной бабы, мне даже интересно стало, а это всего лишь она? Ты спятил!
– Да, знаю, я спятил.
– Подумать только! Лена! Нет, это правда? Господи, ха-ха! Она ведь не знает совершенно, что ей от жизни нужно. Зачем она тебе?.. Зачем она тебе?
– Я не знаю, Эдди. Я просто влюбился в неё…
– Почему в неё? Она ведь не твоего уровня, понимаешь? Совершенно не твоего! В мире так много достойных тебя девушек, а ты слезы льешь из-за неё, хотя у вас даже ничего не было.