Он вышел из ванной, держась руками за голову. Сказал, что ему нужно подумать, что мне сказать. На самом деле, мне ничего не нужно было говорить. Мне нужна была тишина, покой, одиночество, куча времени и чистые полотенца. Стоило ему выйти, как меня захлестнула волна адреналина. Крепко стиснув зубы, я закрыл глаза и представил: Лена, моя некогда любимая и тайно обожаемая Лена, возможно, прямо сейчас находится вместе с каким-то выродком. Он смеет прикасаться к ней. Он смеет говорить с ней. Когда-то я делал всё это, старался быть для неё всем, а теперь стою здесь, сдерживая кровотечение из носа, пока слёзы злобы льются мне в рот, а он проводит время с ней. А она… Она радуется! Она счастлива! Она так легко всё забыла, так легко нашла замену. Или она искала её всё то время, пока мы общались? Как давно она с ним?
Из меня вырвался дикий рык. Не контролируя себя, я ударил со всей силы кулаком по зеркалу. Стекло треснуло. Второй удар разбил его вдребезги. Осколки разлетелись в разные стороны, засыпав собой всё вокруг. Несколько из них впились мне в руку, остальные упали в раковину и моментально оказались залиты водой и кровью.
На звук разбитого зеркала прибежал Эдди и тут же выбежал с руганью, когда увидел меня, сползшего по стене на пол и теперь сидящего на полу среди осколков, прислонившись спиной к стене. Кажется, я кричал или ревел, прижимая к груди окровавленную руку. Боль, отчаяние, злость, обида, ненависть – внутри меня всё это смешалось в один омерзительный коктейль, который начал питать мои внутренности.
Всё ещё ругаясь, Эдди вбежал в ванную и попытался поднять меня.
– Скорая, я сейчас вызову скорую… – повторял он, силясь поставить меня на ноги, но я всё время сползал обратно к мокрому полу. Господи, не будь тогда со мной Эдди, я бы точно откинулся. Испустил бы дух прямо там, в ванной, лёжа в горе осколков.
– Я уничтожу её, – как больной повторял я, пока Эдди старался не дать мне потерять сознание. – Живьём закопаю, клянусь… Почему, Эдди? Разве я не… разве я…
– Да, да, чувак, это всё очень интересно, но давай мы поговорим по душам только тогда, когда ты успокоишься, хорошо? У тебя шок, а кровь хлещет непонятно откуда.
– Я просто хочу сказать ей, как я её ненавижу… И пусть я сгорю за это а аду, но сделаю это, заставлю испытать тоже самое… Я создам ненависть в чистом виде и донесу до неё. Я дам волю своей маниакальной части и дам ей наслаждаться своей жестокостью… Понимаешь?.. Я ведь теперь ненавижу её так же сильно, как когда-то любил. Я тоже умею ненавидеть, ты знал?.. Я не ангел воплоти…
– Так что ты там бубнил? – спросил уставший Эдди, когда всё-таки занёс меня в прохладную комнату и перебинтовал мне поврежденную руку. Выглядел он не лучше меня. Будто мы валялись с ним в груде осколков вместе.
– Я её уничтожу, – тупо повторил я.
– Гениально. Это всё?
– Нет. Знаешь, если б у нас в стране было легализировано убийство, то я бы убил её.
– Ты в своём уме?
По-моему, это был риторический вопрос.
– Она не обязана тебя любить, Спэнсер, – серьезно сказал Эдди. – Не получилось с ней – что ж, прими это, забей и отпусти. Найдешь ещё лучше…
Он уже собрался уходить, как вдруг обернулся, окинул меня взглядом и спросил:
– Тебе точно не нужна медицинская помощь? Я не врач, ты же знаешь. Мало ли что ты ещё можешь учудить в таком состоянии.
Я оторвал взгляд от своей перебинтованной руки и посмотрел Эдди в глаза.
– Хуже, чем понять, что тебя не любят, это доказать человеку, что его ненавидит тот, кому он верил, – промолвил я наконец. – Это я и сделаю. Настал мой черёд причинять боль. Проклинаю тот день, когда я впервые написал ей. Я был идиотом. Если б я мог, если б я только мог, Эдди, я бы вернул всё назад, забрал обратно каждое доброе слово, которое сказал ей.
– Ты спятил, – бросил он и вышел из комнаты.
Я поспешно запер за ним дверь, но перед этим крикнул вдогонку:
– Я буду копить эту ненависть до самых экзаменов! А потом наброшу ей эту колючую проволоку на горло, заставлю почувствовать то, что чувствую сейчас я! Заживо закопаю её! Будь я проклят, если не сделаю это!
Я действительно в тот момент был полон решительности сделать то, о чём кричал. Сердце, столь преданно любившее, оказалось переполнено ослепляющей ненавистью. Хотелось творить только зло, причинять людям только боль. Хотелось стать врагом номер один для всего мира и наслаждаться этим статусом. Эдди был прав – это ненормально, но будь он в тот момент на моем месте, то посчитал бы такую реакцию вполне логичной. Это не была какая-то вспышка бешенства, я вот к чему веду. В подобной ситуации каждый повёл бы себя похожим образом. Мне ещё повезло, некоторые люди не ограничились бы разбитой рукой, о нет, они бы зашли дальше. Угрозы, которыми я так щедро раскидывался в тот вечер, по большей мере были голословными, пустыми и даже безобидными, хотя, вырываясь из моих уст, они действительно звучали жутко.