– Из каких материалов состоит столь странный предмет?
– Из двух видов известных мне материалов – дерева сосна и сплава сталь. Похож на букву «Т».
– Это, наверное, молоток, – задумчиво произнес Эрр, глядя в иллюминатор и обкусывая ногти миниатюрной гильотинкой.
– Какой еше молоток? – не понял Соловьев. – Ты что, дорогой, спятил? Откуда в космосе молотки?
Пономарев вновь пожал плечами.
– А почему бы и нет? Если пассатижи могут преспокойно висеть в космосе в течении вот уже семи минут.
– Какие еще пассатижи? – снова не понял Соловьев. – Ты что, дорогой, спятил? – Соловьев так и подпрыгнул на пилотском кресле. – Откуда ты взял пассатижи?!
Пономарев молча указал на стекло иллюминатора. Через мгновение Джим был уже рядом и с изумлением смотрел на новенькие, блестящие нержавеющей сталью пассатижи с изолированными ручками, свободно болтающиеся в космосе совсем рядом с иллюминатором.
– Хгкм… – произнес Соловьев.
– Да, и они довольно быстро приближаются, – заметил Эрр.
«Бряк!» – сказали пассатижи, громко ударившись о стекло и прилипнув к нему, словно листок бумаги к намагниченному кинескопу.
– Внимание! – зашипел компьютер. – К обшивке корабля приклеился еще один инородный предмет…
– Заткнись! – сказал Соловьев раздраженно. – Что бы это могло значить?
– Как что? – бодро отозвался Пономарев. – Следы грузовоза, что же еще!
– Однако, – говорил Соловьев некоторое время спустя. – Нет ли какой планеты поблизости, куда мог угодить наш бедный грузовоз? Судя по количеству инструментов, облепивших наш звездолет со всех сторон, J-13-89 явно неисправен и обязательно должен был куда-нибудь сесть…
– Ближайшая планета, – прошелестел компьютер, – известна под названием Шызоппа.
– Спасибо, компьютер, – сказал Соловьев. – Это хорошо, если грузовоз свалился именно туда. Приятное местечко, насколько я помню. Где там у нас Атлас Галактики?
Пономарев сбегал в библиотеку и вернулся спустя четверть часа с компакт-диском в руке. Соловьев взял диск и засунул его в приемную щель дисковода. Компьютер проглотил предложенный предмет, пожевал его, переписывая информацию в свой мозг, и выплюнул диск назад, насытившись. Соловьев едва успел поймать блестящий кружок на лету.
А в этот момент компьютер принялся показывать различные картинки с видами Шызоппы. По цветному экрану поплыли красочные пейзажи, натюрморты и батальные сцены, морды представителей местной фауны и лица основных представителей разумных рас. Они были непохожими, эти лица. И толстые, и худые, и коричневые, и зеленовато-голубые, с бородами и без оных, с головами, покрытыми растительностью, и с совершенно лысыми головами.
В конце концов экран заполнило загорелое лицо с щетинистыми щеками и длинными вьющимися волосами коричневого цвета. Туземец понюхал объектив снимающего устройства, и гигантский рот с острыми зубами вырос во весь экран. Раздался душераздирающий хруст, и Соловьев с Пономаревым отпрянули от монитора.
Изображение лица исчезло, уступив место непонятным черточкам и полоскам.
– Конец передачи, – сообщил бесстрастный компьютерный голос. – Прокрутить ролик еще раз?
– Не стоит, – сказал Соловьев, вытирая со лба холодный пот. – Лучше давай, прокладывай курс на эту Жопошизу, или как ее там?..
– Шызоппа, – сказал Пономарев задумчиво. – Планета чудес… М-да.
Планета Шызоппа,
наше время
…Когда Пономарев включил свет, они с Соловьевым смогли, наконец, разглядеть того, кто свалился им на головы из открытого люка.
Это был очень маленький, в половину человеческого роста, очень коренастый, мускулистый и смуглый молодой человек, измазанный зеленой краской, с кучерявыми коричневыми волосами на голове, груди, ногах и руках. На бедрах у него была повязка из шкуры животного, поддерживаемая резиновыми подтяжками. В руке человечек держал большой напильник и целился им попеременно то в Соловьева, то в Пономарева. На лице его не было страха. Отнюдь. Оно было сердитым и вполне решительным на вид.
Земляне переглянулись.
– Мир-дружба, – быстро сказал Пономарев, делая жест, изображающий рукопожатие.
Соловьев, между тем, незаметно достал из кобуры бластер.
– Мир-дружба? – переспросил неизвестный, удивленно вскинув брови. – Так вы говорите по-курчавски? Откуда вы знаете наш язык?
– Слушай, – сказал Соловьев, обращаясь к Пономареву, – он по-русски шпарит лучше, чем наша школьная учительница литературы!
– Давай не будем ее вспоминать, – сказал на это Пономарев, поморщившись.
Соловьев вновь повернулся к курчавику.