– А вот мой друг детства и старший советник племени – Зубоволос Волосинкин!
Из тени выступил коренастый курчавик во фланелевых штанах в горошек.
– Мой совет вам: не ешьте много живых насекомых перед сном – пучит, – посоветовал советник.
– А это наш старейшина Гамак-Из-Волос, инженер Мохнатикус Вшивикус, помощник шамана Щетина Красноухий, а также Густопатл, Небрит Нестриженов, Зазвездайла Кучерявкин, Бородень Гребенщиков и другие официальные лица.
Пока Волосенька Зубатко всех перечислял, в столовую внесли дымящуюся еду на больших тарелках и расставили по круглому столу. Уютненько так. По кругу.
По мановению Волосенькиного напильника все уселись на каменные табуретки и принялись кушать, оживленно болтая друг с другом.
Рядом с Пономаревым оказался полководец Йох-Чох Мохнатый.
– Да ты жуй, жуй, дружище! – громоподобным голосом потчевал он землянина. – Еда-то вкусна, да и немеряно! У вас-то, на Земле-то, еды-то такой пойди и нету?
– Куда уж нам, – пробормотал Пономарев, нанизывая на предложенную ему отвертку кусок мяса, подозрительно напоминающий кисть человеческой руки. – У нас такого давно нету.
Йох-Чох весело ткнул Пономарева в бок локтем, чуть не сломав ему ребро, и с набитым ртом констатировал:
– Ну-у… Да вы и не круты! Земля-то и не крута!
– А это еще что такое?! – донесся вдруг голос Соловьева, сидящего с другого бока от Пономарева. – Гляди-ка, Пономарев. Как ты думаешь, что это мне дали?
Эрр посмотрел и увидел, что Джим вертит перед его носом куском еды, живо напоминающим одну из человеческих частей тела и при этом весьма интимную. Пономарев поперхнулся.
– Да ты что! – загромыхал полководец, выглядывая из-за Пономарева. – Да это же, как это… деликатес! Голимый! Хорош ведь до немеряности!..
– Ну хватит! – рявкнул Соловьев, решительно отодвигая от себя тарелку с пикантными кусками. – Я не извращенец и даже не каннибал!
– Да кто ж тут извращенец-то, дорогой? – удивился Йох-Чох, – Мы, что ль, извращенцы-то? Да ты что, господь с тобой!
– Нет уж! ЭТОГО я есть не буду! – громко заявил Соловьев и демонстративно зажал рот рукой.
Дружное чавканье резко прекратилось, и в столовой, после того, как последний отголосок громкого, качественного эхо застрял где-то под столом, воцарилась напряженная тишина.
– Так чего же вы тогда изволите-с? – вежливо поинтересовался Волосенька Зубатко, освобождая эхо из-под стола.
Соловьев пожал плечами.
– Ну там… Кусок хлеба с солью. И чашку чая.
Вождь щелкнул напильником и требуемые яства были тотчас доставлены. Хлеб, правда, был сух и отдавал пенициллином, а чай давно остыл. Соловьев поморщился, но из принципа вцепился зубами в горбушку.
– Вам тоже что-либо не нравится? – язвительно поинтересовался вождь у Пономарева.
– Нет-нет, – поспешил ответить тот. – Только вот запить чем-нибудь.
С этими словами он демонстративно проглотил самый большой кусок.
Вновь, как по команде, забренчали отвертки и зачавкало множество ртов. В воздухе повис ровный гул разговаривающих за едой персон.
– Ну-у, да ты и крут! Кру-ут! – одобрительно пробубнил полководец, вновь атакуя пономаревский бок. – Я уж думал… А ты и не из брезгливых. Молодец. Да мы и сами-то не сразу стали жрать этих лысиков-то. Но мясо-то у них оказалось вкусно! Вкусно, да и неимоверно! А лысиков-то из числа немеряных развелось-то! По лесу-то!
– Но как же можно людей есть? – не унимался Соловьев, встревая в разговор.
– Кто ж сказал, что это люди-то? – удивился в свою очередь курчавик. – Это ж голимые лысики! Они и на людей-то не похожи! Они на нас нападают все время! Люди разве будут нападать все время? Разве может честный курчавик все время нападать – видано ли дело? Вот я и говорю – маньячины. Ну да мы их ловим, того, да и жрем. Дык вкусны. Да еще и как!
– М-м, – сказал Пономарев, пережевывая откушенный палец. – Еще чесночка бы!
– О-о-о! Чесночек-то бы и не помешал! Из чесночков! – обрадовался Йох-Чох. – Да вот не растет он у нас почему-то… На-ка, отведай ушко. Вкусно немеряно!..
Золотые Пещеры,
2 часа ночи
Соловьев проснулся от странных звуков, доносящихся с улицы. Он открыл глаза и прислушался. До его сознания дошло, что перед входом в Пещеры, на Площади Собраний происходит какое-то кровопролитие. Джим подбежал к окну и высунул наружу голову, чтобы посмотреть, что там происходит.
Несмотря на то, что была ночь, яркий свет трех больших лун, вращающихся вокруг Шызоппы, создавал вполне приличную, хоть и близкую к черно-белой, картину побоища.