Слабость, подразумеваемая отсутствием логического источника легитимности, не означает, однако, быстрого или неизбежного падения авторитарных правительств правого толка. Демократические режимы Латинской Америки и Южной Европы тоже имели серьезные слабости, мешавшие решить целый спектр серьезных социальных и экономических проблем.[31] Очень немногие из них сумели организовать быстрый экономический рост, и многие такие страны страдали от терроризма. Но недостаток легитимности становится решающей слабостью для авторитарных режимов правого крыла в тот момент, когда эти режимы практически неизбежно сталкиваются с кризисом или провалом в какой-то области политики. У легитимных режимов есть кредит доверия, который позволяет пережить сиюминутные ошибки, даже серьезные, а провал может быть искуплен отставкой премьер-министра или кабинета. Для нелегитимного режима провал часто заканчивается свержением самого режима.
Примером этого явилась Португалия. Диктатура Олинейра Салазара и его преемника Марселу Каэтану была с виду настолько стабильна, что некоторые наблюдатели называли португальцев "народом пассивным, фаталистическим и глубоко меланхолическим".[32] Как до того немцы и японцы, португальцы оконфузили тех западных комментаторов, которые ранее говорили, что португальский народ к демократий не готов. Режим Каэтану пал в апреле 1974 года, когда против него обернулась собственная армия, создавшая Movimento das Forcas Armadas (MFA)[33]. Непосредственным мотивом выступления послужило увязание страны в колониальной войне в Африке, которую нельзя было выиграть. Эта война съедала четверть бюджета Португалии и силы большей части португальской военной машины. Переход к демократии вышел не гладким, поскольку движение МРА отнюдь не было единодушно предано демократическим идеям. Значительная часть офицерского корпуса находилась под влиянием ортодокcально-сталинистской коммунистической партии Португалии под руководством Алваро Куньяла. Но в отличие от тридцатых годов центр и демократические правые оказались неожиданно стойкими: после бурного периода политических и социальных волнений-умеренные социалисты Мариу Соареша выиграли выборы в апреле 1976 года, В немалой степени этому способствовала помощь извне от разных организаций, от Германской социал-демократической партии до американского ЦРУ. Но внешняя помощь оказалась бы бесполезной, если бы в Португалии не оказалось на удивление сильного гражданского общества: политических партий, союзов, церкви, — которые смогли мобилизовать широкие массы на поддержку демократии. Также сыграл роль манящий пример потребительского общества Западной Европы. Как сказал один комментатор: "Рабочие... [которые] могли бы маршировать на демонстрациях, скандируя лозунги социалистической революции... тратили деньги на одежду, бытовые приборы и безделушки потребительского общества Западной Европы, к жизненным стандартам которого они стремились".[34]
Переход к демократии Испании годом позже был., пожалуй, чистейшим случаем краха авторитарной легитимности. Генерал Франциске Франко во многих отношениях был последним представителем европейского консерватизма девятнадцатого века, в основе которого лежали трон и алтарь, того самого консерватизма, который дотерпел поражение от Французской революции. Но католическое сознание Испании сильно изменилось с тридцатых годов: церковь в целом либерализовалась после Второго Ватиканского Собора шестидесятых годов, и важнейшие деятели и организации испанского католицизма приняли христианскую демократию Западной Европы. Испанская церковь не только открыла, что между христианством и демократией нет противоречий, она все больше стала принимать на себя роль защитницы прав человека и критика франкистской диктатуры[35]. Это новое умонастроение проявилось в движении Opus Dei католических мирян-технократов, многие из которых вошли в правительство после 1957 года и активно участвовали в последующей экономической либерализации. Таким образом, после смерти Франко в ноябре 1975 года ключевые элементы его режима были готовы принять легитимность ряда договорных "пактов", которые мирно растворили все франкистские учреждения, легализовали оппозицию, в том числе Испанскую Коммунистическую партию, и позволили провести выборы учредительного собрания, которому предстояло написать полностью демократическую конституцию. Этого не могло бы случиться, если бы ключевые деятели старого режима (а главное, король Хуан Карлос) не считали бы франкизм анахронизмом и демократической Европе, на которую Испания начинала все больше походить в социальном и экономическом плане[36]. Последние франкистские Кортесы сделали потрясающую вещь: подавляющим большинством приняли в ноябре 1976 года закон, который, в сущности, означал их самоубийство, определив, что следующие Кортесы будут избраны демократически. Как и в Португалии, население Испании в целом обеспечило почву для демократии, поддержав демократический центр, сначала утвердив на декабрьском референдуме 1976 года демократические выборы, затем спокойно приведя к власти правоцентристскую партию Суареса в июне 1977 года[37].
31
Классический труд на эту тему — сб. под редакцией Juan Linz, The Breakdown of Democratic Regimes: Crisis, Breakdown and Reequilibration (Baltimore: John Hopkiens University Press, 1978).
32
Цитата из статьи некоего швейцарского журналиста в работе Phillippe C. Schmitter, "Liberation by Golpe: Retrospective Thoughts on the Demise of Authoritarianism in Portugal", Armed Forces and Society 2, no. 1 (November 1975): 5—33.
33
См. там же и в Thomas C. Bruneau, "Continuity and Change in Potuguese Politics: The Years after the Revolution of 25 April 1974" в сб. под редакцией Geoffrey Pridham, The New Mediterranean Democracies: Regime Transition in Spain, Greece, and Portugal (London: Frank Cass, 1984).
34
Kenneth Maxwell, "Regime Overthrow and Prospects for Democratic Transition in Portugal" в сб. под редакцией Guillermo O'Donnell, Phillippe Schmitter, and Lawrence Whitehead, Transition from Authoritarian Rule: Southern Europe (Baltimore: John Hopkins University Press, 1986c), p. 136
35
Kenneth Medhurst, "Spain Evolutionary Pathway from Dictatorship to Democracy" B Pridham (1984), рр. 31-32, и в Jose Casanova, "Modemization and Democratization: Reflections on Spain's Transition to Democracy", Social Research 50 (Winter 1983): 929-973.
36
Jose Maria Maravall and Julian Srtamaria, "Politieal Change in Spain and the Prospect for Democracy", B O'Donnell and Phillippe Schmitter (1986c), p. 81.р. Опрос, проведенный в декабре 1975 года, показал, что 42,2% опрошенных и 51,7% процента выразивших мнение склонялись к необходимости изменений, чтобы вывести Испанию на уровень демократических государств Западной Европы. John F. Coverdale, The Political Transformation of Spain after Franco (New York: Praeger, 1979), p. 17.
37
Несмотря на оппозициютвердых франкистов, 77,7% всех граждан, обладающих избирательным правом, голосовали на декабрьском референдуме в 1976 году, и из них 94,2% проголосовали "за". Coverdale (1979), р; 53.