Николс принялся хлопотать у небольшого столика у торшера. На столике прохладительные напитки, тарелки с треугольными сэндвичами с сыром и ветчиной, орешки, экзотические таиландские фрукты в вазе. Американец достал из холодильника еще несколько бутылок и поставил их на столик. Но к трапезе никто не приступает. Тягостное молчание нарушает Джеймс Вулрич.
- Не скрою, господин Плахов, ваше дело оказалось очень нелегким и потребовало больших усилий не только от нас, но и в целом от Вашингтона. Однако все хорошо, что хорошо кончается. Не так ли? А вот и результат наших трудов - Вулрич достает из атташе-кейса пачку фотографий и несколько кассет с пленкой.
- Они прислали вам не все - вот фотоснимки, которые уже были приготовлены для отправки в Москву и в адрес вашего посла. Ну, а главное оригинал. Вот эти злополучные пленки.
Начальника Советского отдела не напрасно называют "Волком". Хищник никогда не упустит жертву, которую преследует. В борьбе с коммунистами все средства хороши.
Плахов смотрел на фотографии и кассеты, как кролик на удава. Он прекрасно понимал, что тот, кто изготовил эту "продукцию", оставил у себя другие снимки, которые будут использованы для шантажа. Он, кажется, впервые был не прочь, чтобы они оказались у тех, с кем можно договориться. Но своих тайных мыслей, своего желания Лев Плахов американцам не раскрыл.
- Вы уверены, что они отдали все?
- Конечно нет. - Джеймс Вулрич угадывает причину беспокойства русского. - Но я уверен, что пока мы с вами будем дружить, никто не решится дать ход компрометирующим вас материалам.
"Вот и ответ на мои подозрения!" - думает Плахов. Вслух он произносит с большим напряжением слова, которые, наверное, уже давно ждут от него американцы:
- Ну, что же, этого следовало ожидать. Надо, как говорится, платить за разбитые горшки. Мне, как доктору Фаусту, очевидно, придется продать свою душу дьяволу.
"Как нелепо идти в услужение к тем, с кем только недавно сражался в тайных схватках и кого хотел победить, - русский вице-консул был мрачен и не смотрел на своих собеседников, - это унижение, плата за самоуверенность, за недостаток воли". Запоздало корит себя Плахов, понимая, что ему уже не вырваться из ловушки, в которую загнал себя сам.
- Ну, зачем же так мрачно? Впрочем, это уже деловой разговор, - в голосе Джеймса Вулрича зазвучали металлические нотки, - мы вложили в вас солидный капитал. Нам действительно пришлось потратить немало средств. Но денег вы нам не должны. Мы обратимся к вам за услугами иного рода, надеюсь, вы понимаете, что я имею в виду. Нам гораздо важнее ваша дружба и сотрудничество. Мистер Николс обо всем этом с вами договорится. Нет, нам не понадобятся какие-то формальные расписки, мы полагаемся на ваше слово. Вы ведь настоящий джентльмен, мистер Плахов. Не так ли?
Плахов молчит, он почти не слышит, что ему говорит Вулрич.
Тот заметил это и повторил свой вопрос:
- Когда заканчивается срок Вашей командировки? Когда Вы намерены быть в Москве?
Только теперь Плахов уловил существо обращенного к нему вопроса.
- Долго здесь в таком климате нас не держат. Так что командировка завершится через 7-8 месяцев. Я вернусь пароходом, а жена отправится самолетом - она не переносит морской качки.
- Мы встретимся с Вами здесь же ровно через неделю. Условились? произнес Николс, вступая в разговор. - Вам следует принять еще большие меры предосторожности. А пока посмотрите вот эти списки - персонал вашего посольства в Бангкоке. Пожалуйста, отметьте тех, кто относится к Комитету государственной безопасности и к Главному разведывательному управлению Генштаба министерства обороны СССР. Да, еще кое-что. Пожалуйста, не скрывайте от нас, если у вас есть долги и потребуется наша денежная помощь. Я понимаю, это щепетильный вопрос, но бывают разные обстоятельства. Сэлли больше не ищите - если нужно будет, мы займемся этим сами.
Николс улыбнулся Плахову своей обворожительной улыбкой, которая, он был уверен, так нравилась собеседникам, и мужчинам, и женщинам. Но на русского приветливость Питера Николса уже не подействовала. Он понимал, чего ждут от него американцы, и ему стало ясно, в какую глубокую яму он угодил.
- Ну, хватит заниматься делами, - вступил в разговор Джеймс Вулрич, пора отметить начало нашего сотрудничества.
Тягостное свидание в роскошном номере гостиницы "Ориенталь" продолжалось. Участники этой драматической встречи - русский и два американца - были заняты своими планами и думами...
Сертификат о рождении
Вернувшись в Вашингтон самолетом "Пан-Америкен", Джеймс Вулрич дал себе совсем немного времени на отдых после утомительного перелета и направился в Лэнгли. Ему не терпелось побыстрее доложить об успехе проведенной вербовки советского разведчика руководству ЦРУ и, конечно, самому директору Джону Кейси. Вулрич знал: директор, почти целиком поглощенный советскими делами, любит острые, рискованные операции. Особенно когда они завершаются удачей.
"Волк"-Вулрич не ошибся: Кейси принял его лично в своем служебном кабинете на седьмом этаже здания в Лэнгли. Он не скрывал удовольствия любой успех в тайной войне с Советским Союзом его радует. Вот и на этот раз директор ЦРУ своим шепелявым голосом дотошно расспрашивал начальника Советского отдела о подробностях триумфально завершающегося дела. Кейси перескакивал с одной темы разговора на другую, но Вулрич чувствовал, что шеф доволен.
Соединенные Штаты при всех обстоятельствах должны атаковать главного противника. Директору ЦРУ нет дела до того, что Советский Союз, озабоченный своей собственной безопасностью, обязан защищаться. Ему нужно знать, что замышляет Москва и в особенности - что она планирует делать против его ведомства. Уильям Кейси не был сентиментальным. Только Вашингтону позволено заботиться о своих интересах. Такой одержимостью можно гордиться, и Кейси внушал ее всем своим подчиненным. И небезуспешно.
Возвратившись в свой кабинет, Джеймс Вулрич продиктовал Кристине текст телеграммы резиденту ЦРУ в Бангкок: