- Я полагаю, - вмешался Краснов, - вы оба по-своему правы. И все же не будем забывать законов диалектики. Случайность - категория философская. Так же как и ее родная сестра - закономерность. Обе эти категории важны и совершенно объективно действуют в нашей работе, и к обеим необходимо относиться с уважением. Мы в контрразведке обязаны использовать любую возможность, не выходящую за рамки дозволенного законом, чтобы противостоять противнику. С этой точки зрения важен не сам господин "Случай", важно не пройти мимо и умело им воспользоваться. Удача капризная дама, она любит, когда за ней ухаживают. Все названные вами дела, которые контрразведка так удачно завершила, - лучший пример такого подхода. И Плахов, и майор из военной разведки, и Аркадий, который нам очень серьезно помог. И, конечно же, ленинградское дело. Оно в этом же ряду, и отнюдь не исключение из общего правила. Немецкие друзья ведь не случайно занимаются БНД. И мы совершенно не случайно повернули информацию Аркадия Порываева в нужное нам русло.
- И тем не менее господин "Случай" всегда хорош, - сказал Старобельский, - конечно, когда имеет приятный для нас характер.
- Ладно, - не возражал Климов, - давайте повенчаем этого господина с госпожой "Удачей". И скрепим брачный союз еще и умелой настойчивостью.
- Договорились, - рассмеялся Краснов, словно завершая беседу на эту философскую тему. - Однако полагаться только на господина "Случая" было бы, я полагаю, верхом глупости. Неразумно рассчитывать только на то, что происходит само собой. Нужна организующая сила, воля и настойчивость. Можно, конечно, воспринимать случай как везение. Но тогда надо вспомнить, что говорил наш выдающийся полководец Александр Васильевич Суворов: "Везенье - везеньем, но когда-нибудь надобно и уменье!"
Уже перед самым уходом к себе Климов добавил, обращаясь к начальнику отдела:
- Сергей Александрович, мы сейчас готовим завершающую стадию операции с "Рекрутом". К концу дня прошу вас принять меня и Станислава с проектом письма "Рекрута" американцам. Станислав и я завтра сможем с ним увидеться.
Глава четырнадцатая
"По ком звонит колокол"*
"Рекрут" преподносит сюрприз
Говорят, что надо всегда прислушиваться к колокольному звону - колокол может звонить по тебе и навевать мысли о вечном. Или - о чем-то преходящем и неопределенном, как туман, который рано или поздно рассеется.
Телеграмма московской резидентуры о неудачном выходе Арнольда Бронсона на встречу с "Рекрутом", о задержании его милицией по подозрению в ограблении девушки и о радиопередатчике, который попал в руки к русским, поразила начальника Советского отдела Оперативного Директората, может быть, не меньше, чем сообщение о провале "Пилигрима". Возвратившийся из Москвы Питер Николс дополнил это печальное известие подробностями о событиях в отделении милиции на проспекте Маршала Гречко, о которых доложил подавленный случившимся разведчик резидентуры.
- Вы совершенно правильно ставите вопрос об Арнольде, - сказал Николсу Джеймс Вулрич, - ему нельзя оставаться в Советском Союзе. Независимо от того, уцелеет ли "Рекрут" или его ожидает судьба несчастного "Пилигрима".
- Да, сэр, я рад, что вы разделяете мое мнение. Мы немедленно направим телеграмму Александру Нарбекову, чтобы Арнольд готовился к отъезду. Думаю, надо объяснить его отъезд каким-то благовидным предлогом, например, болезнью матери или его самого. Знаете, я уверен, что слежки за Арнольдом не было, как не было наблюдения за ним все последнее время. Да и "J.I.B." все-таки надежное средство, чтобы избавиться от преследователей. Странно, однако, что оказался неудачным отвлекающий маневр с поездкой Александра на Кавказ.
Последствия этого разговора в Советском отделе Лэнгли уже известны. Поспешный отъезд из Москвы Арнольда Бронсона остался малоприметным для большинства американцев с улицы Чайковского, но был по достоинству оценен в доме № 1/3 на улице Дзержинского.
- Совершенно ясно, Питер, - говорил своему заместителю начальник Советского отдела несколько дней спустя после возвращения "Роберта Кэмпбелла" в Вашингтон, - что нам и Эрику Хонтауэру в его новой должности главного контрразведчика ЦРУ потребуется делать серьезный и всесторонний анализ всего, что случилось в Москве. Может быть, мы что-то узнаем о "Рекруте".
Судьба агента, которого в Лэнгли готовили на роль "крота" в Ясеневе, основательно беспокоила Джеймса Вулрича. Вести о "Рекруте" появились в Советском отделе Оперативного Директората уже на следующей неделе. На стол "Волка" Вулрича легло проявленное в лаборатории Лэнгли и расшифрованное в самом отделе письмо от агента ЦРУ:*
"Дорогие друзья! Я вынужден просить вас освободить меня от тех обязательств, которые я так неосторожно взял на себя после всех ваших заверений о безопасности наших встреч. Сегодня я испытал настоящий ужас у места встречи "Крем". Я был в двухстах метрах от телефонной будки и увидел страшную сцену, когда в милицейскую машину усаживали человека, только что вышедшего из будки. Наверное, это был американец или англичанин, потому что он кричал что-то на английском языке. Возможно, мне повезло, я задержался минут на 8-10. Я тут же повернул назад, там был угол улицы. Я уверен, что вы поймете мое чувство. Я больше не могу и не хочу так рисковать. Надеюсь, что вы проявите благородство. Прошу вас не посылать мне радиограмм, я не смогу их прочитать, я все материалы уничтожил. Пожалуйста, не пытайтесь связаться со мной в Москве. Прощайте.
Ваш друг".
- Ну вот, Питер, еще одно недостающее звено. Что вы теперь думаете о событиях в Москве? - Голос начальника Советского отдела непривычно задрожал. - Не знаю, что придется доложить директору и как объяснять все случившееся. Честно говоря, я уже не так уверен в непогрешимости проверки разведчиков резидентуры. Но несравнимо больше этого я думаю о трагической утечке информации отсюда.