Красная Армия в 734 году по чингизханскому летоисчислению отрубила лапу японских реакционных людоедов, которые вторглись на нашу территорию в районе Халхин-Гола. В то время наши доблестные цирики, поддержанные могучей Красной Армией, окончательно разгромив японских оккупантов, спасли нашу страну от порабощения. Наша дружба с народами великой Советской России спаяна совместно пролитой кровью. Народы Советской России оказывают помощь в деле увеличения нашего богатства, поднятия культуры и процветания государства».
Далее звучал призыв к борьбе: «Монголы! Вперед в освободительной и справедливой войне против японских оккупантов!».
ЧЕРЕЗ ПУСТЫНЮ
Солнце опустилось за горизонт. Из даригангских падей и солончаков потянуло прохладой. Дышать стало легче.
Замолкла изнуренная зноем степь. За приграничными увалистыми высотами притаились войска Конно-механизированной группы, готовые по первому сигналу ринуться через государственную границу и начать вторжение на территорию Маньчжурии.
Наша оперативная группа выдвинулась на передовой командно-наблюдательный пункт. В полночь через границу ушли сильные разведывательные и передовые отряды. Они должны были уничтожить проводную связь на японских пограничных заставах, а затем внезапным налетом разгромить их. В разведывательные подразделения включены лучшие из лучших советских и монгольских воинов, отлично знающие местность. Задолго до этого дня они тренировались в нашем тылу на местности, специально оборудованной наподобие погранзастав противника.
Ждем от них сообщений. Время тянется нестерпимо медленно.
Рядом со мной — начальник разведки подполковник М. Д. Чернозубенко. Обычно хладнокровный и уравновешенный человек, он сейчас заметно волнуется, нетерпеливо переступает с ноги на ногу, напряженно всматривается в ночную даль, то и дело поглядывает на часы.
— Волнуетесь, Михаил Дмитриевич?
— Немного есть, товарищ командующий. — Подполковник снова поднес к глазам наручные часы. — По времени должен быть сигнал о выполнении первой задачи.
И в тот же миг далеко впереди на черном фоне неба возникает яркий букет света, мгновенно, как будто зажженные от него, вспыхнули сотни подобных световых сигналов вдоль государственной границы.
Тишину ночи тут же разорвал резкий гул моторов — двинулись танки, самоходные орудия, бронемашины, автомобили, затрещали мотоциклы, тьму прорезали тысячи лучей света.
Казалось, вспыхнула пламенем вся степь, и огненная река, вырвавшаяся из берегов, с грохотом и ревом устремилась в глубь Маньчжурии.
Первый эшелон главных сил Конно-механизированной группы перешел государственную границу в 3 часа, второй — в 4 часа ночи. Разведгруппы и усиленные передовые части 25-й механизированной и 43-й танковой отдельных бригад к этому времени были уже далеко впереди.
Вскоре появились первые партии пленных.
— Ничего не понимаю, — сокрушенно говорил на допросе молодой японский офицер, крайне подавленный случившимся, — все произошло так внезапно. Поздно вечером от границы донесся шум моторов. На заставе объявили боевую тревогу. Но было поздно. Спастись не удалось никому: кто тут же полег под пулеметно-автоматным огнем, кто попал в плен… Пытались связаться с передовыми постами и другими заставами, но связь оказалась испорченной.
Другой пленный офицер сообщил, что его взвод проводил ночные занятия в поле. Услышав шум на границе, солдаты бросились на заставу. Но там уже гремели выстрелы, взрывы гранат. Затем появились танки.
— Я так и не успел подать команду на отход, — рассказывал офицер. — Весь небосвод на западе вдруг осветился. Громоподобный рокот и огонь стали надвигаться на нас. Солдаты оцепенели. Многие бросились на колени, стали молиться. Все смирились со своей судьбой и решили, что богиня Аматерасу Оомиками отвернулась от нас.
Первый удар был осуществлен точно по плану. Уничтоженными оказались все пограничные заставы и японские разведывательные пункты;
С первыми лучами солнца через главную линию пограничных холмов в предбоевых порядках перевалили на рысях дивизии монгольской конницы, составлявшие резерв Конно-механизированной группы. Из низины вырывались бронемашины, батареи.