— Я ни разу в своей жизни не ел досыта, — сказал он. — Вчера и сегодня я сыт. Спасибо вам за доброту и благодушие. Буду молить бога, чтобы он даровал вам скорейшей победы над наран-хунами.
Эти слова по-разному, но столь жё искренне и душевно можно было слышать всюду. Китайский народ славил наши успехи, желал нам скорейшей победы, потому что понимал — это означало свободу и счастье.
В эти дни работа среди местного населения, которая велась под руководством товарища Цеденбала, достигла, казалось, наивысшего напряжения. Проводились беседы, были организованы концерты, демонстрация документальных и художественных фильмов. На ярких и убедительных примерах жителям Внутренней Монголии показывали, что только народная власть и социалистические преобразования могут обеспечить свободный труд и счастье простым людям.
В обеденное время к дому, где расположилась наша оперативная группа, явилась делегация жителей с официальным визитом благодарности за освобождение города от японцев. Возглавлявший ее мужчина назвался уполномоченным народной бедноты. Он, как и остальные члены делегации, был богато одет и выглядел цветущим здоровяком.
Глава делегации, помнится, витиевато говорил об улыбке города, о надеждах на счастье, о верности своему народу и, наконец, дойдя, по его мнению, до главного, вдохновенно закончил:
— В знак признательности за освобождение от японских оккупантов примите наш скромный подарок, — табун лошадей.
«Что же, — подумалось мне, — это совсем неплохо, можно будет освежить конский состав передовых частей».
Пока мы осматривали город и занимались «дипломатией», 25-я мотострелковая и 43-я танковая отдельные бригады успели дозаправиться (благо в Долонноре нашлись скромные запасы горюче-смазочных материалов).
До прихода главных сил конницы и мотопехоты часть танков пришлось оставить для патрулирования у лагеря пленных и в богатых кварталах города, а также в качестве подвижных огневых точек у почты, телеграфа, банка, городского управления и на перекрестке дорог, ведущих на Калган и Жэхэ.
В четырнадцать часов в город вошли главные силы мо-томехгруппы. Мы вывели их на высоты юго-восточнее Долоннора, обращенные в сторону Жэхэ. Полки артиллерийской бригады полковника Диденко развернулись в районе казарм, севернее города.
Командующему Забайкальским фронтом было направлено донесение, что его приказ об овладении Долоннором выполнен раньше указанного им срока.
ВДОЛЬ ДРЕВНЕГО ТРАКТА
Старый Калганский тракт — кратчайший путь от границы Монгольской Народной Республики к морскому побережью. Здесь войска Калганского направления наступали по степному плоскогорью, пересеченному небольшими высотами. Чем ближе к Чансыру, расположенному в 150 километрах от границы, тем их было больше. Восточнее начинались горы Иншаня.
В районе городов Чжанбэя и Калгана вдоль Великой китайской стены раскинулся вполне современный, мощный укрепленный район из железобетонных сооружений. Прикрывали его основные силы князя Дэ-вана.
На Долоннорском направлении такого прикрытия не оказалось: японское командование считало, что через пустыню Гоби трудно пройти даже хорошо подготовленному каравану. С этим соглашался и военный министр Маньчжурии генерал Син Жи-лян. «Много лет там не ступала нога человека, — говорил он, — так много, что караванный путь исчез под толщей песков. И какой полководец осмелится на погибель себе повести через страшные сыпучие пески армию?..» Пустыня Гоби, по его мнению, прикрывала До-лоннорское направление так же надежно, как и князь Дэ-ван — Калганское. Боевые действия показали, насколько опрометчиво было это мнение!
Сохранившиеся у меня записи, некоторые документы и воспоминания участников позволяют в самых общих чертах восстановить ход событий на Калганском направлении.
Уже упоминалось, что передовая механизированная группа в первые сутки операции достигла Цаган-Обо-Сумэ, где находились японский оперативный пункт и гарнизон войск князя Дэ-вана. В ночь на 10 августа, после короткого боя, японцы на машинах отошли к югу, а дэвановцы подались в горы. В трудную минуту им оказалось не по пути.