— Что с вами? — спросил Цэдэндамба, заподозрив, что юнкер ранен в одном из недавних боев.
— Японский офицер обнаружил у меня революционные листовки. Во время допроса меня пытали, но, ничего не добившись, отрубили палец, заспиртовали и поставили в школе для устрашения. Японцы решили отрубать мне один палец за другим, пока я не сознаюсь. Но мои товарищи, посоветовавшись с учителем Сайнбилэгом, убили японских офицеров и перешли на вашу сторону.
Вскоре шофер полковника Цэдэндамба привез из юнкерской школы бутылку, в которой был заспиртован обескровленный палец мужественного сына Внутренней Монголии.
Оставленным в бывшей ставке князя мотоциклетным подразделениям было поручено, наряду с обороной, охранять исторические ценности и предметы искусства, собранные во дворце.
За Панцзяном и Барун-Сунитваном начинались горы. Первым крупным населенным пунктом в горах был Чан-сыр — девять кварталов, центральная улица с кирпичными зданиями, несколько тысяч жителей. Расположенный в цепи скалистых отрогов, обнесенный высокой стеной, Чансыр мог оказать серьезное сопротивление передовому отряду, во всяком случае, на время задержать его наступление. По нашим сведениям, здесь дислоцировалась 7-я дэвановская кавалерийская дивизия под командованием генерал-лейтенанта Дамрин-Суруна.
Дорога до Чансыра тянулась по предгорью. На пути лежало пять последовательно расположенных выгодных для обороны перевалов. Открытые подходы к ним просматривались примерно на десять километров. Поэтому элемент внезапности днем исключается. Организуй противник оборону на перевалах, он мог бы основательно измотать наши войска еще на подходах к Чансыру.
Встреча с японцами произошла возле второго перевала, когда пехота противника, выброшенная сюда автотранспортом, пыталась занять выгодный рубеж, чтобы выиграть время для планомерного отвода главных сил кавалерии: Дэ-вана.
Отряд офицера Д. Г. Пылева в составе бронероты, артбатареи, мотоциклетной роты и подразделения автоматчиков упредил противника. На японцев устремились мотоциклисты. Остальные подразделения пошли в обход.
Вражеские машины начали было разворачиваться, чтобы пехота быстрее приняла боевые порядки, но было поздно. Мотоциклисты обстреливали их из двадцати ручных пулеметов. Затем фланги противника атаковали бронерота и автоматчики. Выброси японцы белый флаг, они могли бы еще увидеть родные берега Ниппона…
Весь день 13 августа передовая мотомеханизированная группа успешно развивала наступление. В скоротечных боях на перевалах Тухум-ордо-даба, Сэрэбейн-даба и в горном дефиле были разгромлены боевые заслоны японцев.
В полдень, захватив перевал Долон-худыгыйн-даба, разведчики увидели в дефиле крепостные стены. Это был Чан-сыр. Как уже было сказано, хорошо вооруженный, стойкий гарнизон мог бы на этом рубеже обороняться продолжительное время. Но части кавалерийской дивизии генерала Дамрин-Суруна не выдержали стремительного и дерзкого штурма нашей передовой мотомеханизированной группы. Усиленный 30-й мотоциклетный полк подполковника Попова с ходу ворвался в город и в скоротечных боях разгромил не успевших отойти дэвановцев. Основным силам вражеской конницы удалось все же ускользнуть. «Мы видели, — донес подполковник Попов, — как до полка конницы на рысях уходило в горы Иншаня».
На Калганском направлении наши войска достигли района дислокации основной группировки князя Дэ-вана: Дабэйгунсы, Шанду. Противник не оказывал достаточно серьезного сопротивления и после коротких схваток продолжал отходить в глубь страны.
Такие осторожные и, я бы сказал, робкие действия основной группировки князя Дэ-вана, прикрывающей столицу Внутренней Монголии город Калган, объяснялись тем, что стремительно наступающие главные силы Конно-механизированной группы висели над флангом и тылом войск Внутренней Монголии как дамоклов меч. Перспектива борьбы в таких условиях с могучим и прославленным противником князя не устраивала. Психологически ни его командование, ни войска к такой сложной и бурно развивающейся борьбе не были способны.
В великом смятении князь Дэ-ван собрал совещание руководящих деятелей государства и армии. Молодые работники правительственного аппарата Хасбаган, Ли Сан-зан и другие потребовали поднять монголов, служащих в армии, на восстание против японцев, но князь не решился выступить против своих покровителей.