В делах архива Советской Армии сохранился интересный документ — письмо генерала Буянтогтоха. После капитуляции он обращался к командованию Монгольской народно-революционной армии с оригинальной просьбой: «выделить партийного работника для проведения митинга и бесед с моими солдатами».
Жители Чжанбэя с ликованием встретили советских и монгольских воинов. Они торжественно отпраздновали день освобождения от тирании японских захватчиков. Специально выбранная населением делегация преподнесла освободителям знамя. Делегацию Сопровождали толпы жителей с красными флагами, с красными повязками на руках и букетами цветов. Всюду слышался барабанный бой, звуки горна, возгласы ликования и благодарности своим освободителям.
Чувства этих людей легко понять: ведь они избавились от страшного ада японской оккупации — притеснений, надругательств, грабежа и эксплуатации. Вот что писал в монгольской газете «Улан-Од» ее корреспондент Мятав, побывавший в те дни в освобожденном Чжанбэе: «Я всюду видел, что у жителей Манчьжурии в большинстве своем одежда была бедной. На головах самотканые шляпы с огромными полями, на голые тела накинуты ветхие чапаны.
Они почти голыми руками с рассвета до заката вспахивали землю (часть горожан также занята в сельском хозяйстве) и получали за это крохотное количество зерна». «Нам трудно выразить словами ту огромную радость, которую мы переживаем сейчас, избавленные от кошмара гнета японских поработителей», — говорили они и просили принять их добровольцами в советские и монгольские части или дать оружие для борьбы с японцами.
…Японское командование отводило существенную роль своим укрепленным районам в Манчьжурии. Начальник штаба Квантунской армии генерал Хикосабуро Хата утверждал, что об эту систему укрепленных районов, как о прибрежные скалы, разобьются самые мощные волны наступающего врага.
Что представлял собой Калганский укрепрайон, возведенный в течение пяти лет рабским трудом китайцев и монголов?
…На первый взгляд, здесь простиралась свежевспаханная равнина. За ней едва просматривались поросшие гобийским ковылем пологие курганы, груды камней, темные юрты, полоска выжженной солнцем лебеды — шарильчжи, еле виднеющаяся сквозь марево зноя лента древней Великой китайской стены. Но первое впечатление было обманчиво. На самом деле, там, где виднелись курганы, стояли толстостенные железобетонные, долговременные огневые точки — доты, а под видом юрт — долговременные деревоземляные огневые точки — дзоты. Все эти оборудованные по последнему слову техники мощные сооружения имели подземные ходы, жилье, склады с запасами, необходимыми для длительной жизни и боя. Из темных глазниц амбразур на равнину смотрели жерла орудий и стволы пулеметов. Пирамиды из камней оказывались препятствиями для танков и бронемашин. За камнями находится противотанковый ров, управляемые минные поля. В промежутках между дотами и дзотами протянулись траншеи полного профиля и ходы сообщения. На рыжей полоске лебеды располагались проволочные заграждения, обрамляющие траншеи и противопехотные минные поля.
Огромной дугой укрепрайон господствовал над окружающей местностью, упираясь своими флангами в Великую китайскую стену, или Ваньличанчэн, что значит «стена длиной десять тысяч ли».
Великая китайская стена, возведенная из больших гранитных глыб, являлась еще более грандиозным оборонительным сооружением. Общая протяженность ее первой линии — почти четыре тысячи километров. По всей длине стены через определенные промежутки сооружены сторожевые башни с бойницами, а там, где она пересекает важнейшие горные переходы и дорожные коммуникации воздвигнуты целые крепости. Высота стены — около десяти метров, а местами и больше, ширина кое-где такова, что по ней свободно может проехать автомобиль. Время оказалось бессильным разрушить это уникальное творение многих миллионов людей древности.
В полосе наступления Конно-механизированной группы Великая китайская стена проходила по линии Тяньчжень — Калган — Дунпэнцзы — Ханцзы— Гоукоу — Губэйкоу — Каоманьцзы — Сафынкоу и далее на восток до Ляодунского залива.
Молчаливую равнину, что раскинулась на подступах к оборонительным узлам укрепрайона, японцы называли равниной смерти. Зловещее название могло иметь двойной смысл. То ли они имели в виду, что равнина окажется роковой для наступающих советских войск, то ли назвали ее так потому, что здесь уже приняли смерть его строители. Широко известно, что, стремясь сохранить тайну оборонительных сооружений, японское командование истребляло тех, кто их возводил. Десятки тысяч китайцев и жителей Внутренней Монголии были уничтожены и погребены во рвах, вырытых самими обреченными. Такова страшная правда «равнины смерти».