Японцы предприняли серию отчаянных контратак силами подразделений полевого заполнения. Все чаще возникали скоротечные и крайне ожесточенные ближние бои, доходившие до рукопашных схваток.
Чтобы сломить сопротивление самураев, комбат приказал подразделению старшего сержанта Ковалева просочиться в расположение японцев и, пройдя по лощине рубеж, где они накапливались для очередной контратаки, в момент их броска вперед открыть кинжальный огонь по флангу и тылу. Под завесой дождя подразделение двинулось в тяжелый и опасный путь, но сразу же наткнулось на хорошо замаскированную дерево-земляную огневую точку. Пришлось обращаться к помощи противотанкового орудия. Сержант Болматов выдвинул его по скату высоты к гребню. Амбразура дзота не просматривалась. Выкатил ближе. До дзота оставалось метров пятьдесят, но видна была лишь вершина «холма». Еще вперед. Теперь малейшая неосторожность — и дзот может первым открыть огонь. Наводчик прильнул к панораме прицела. Все в готовности. Почти лежа, сантиметр за сантиметром расчет двигает орудие вперед. Наконец Болматов поднял руку: «Огонь!» И, не обращая внимания на прыжок орудия, впился взглядом в амбразуру.
— Отлично! Прошу, товарищ комсорг, путь открыт.
Комсорг батальона — сержант Петров — восхищенно взглянул на Болматова:
— Здорово ты заамбразурил самураям! Ну, а теперь откатывайся назад. Мы пойдем налегке.
Среди гула боя японцы не обратили внимания на одиночный выстрел орудия. Они были уверены, что там, где стоит дзот, пройти невозможно.
Когда же майор Накагава решил начать контратаку, самураи, не жалея глоток, закричали самый призывный, воинственный клич: «Тэнно — хэйка — банзай! Банзай! Банза-ай!» Неожиданно с фланга на них обрушился губительный огонь наших пулеметов. Контратака захлебнулась. Подразделение Ковалева закрепилось на захваченном рубеже, а комсорг Петров поспешил в другие подразделения, чтобы поведать воинам о новых героях. У разрушенного моста он заметил группу японцев, осторожно продвигающуюся в обход рубежа, где закрепились наши воины. «Один, два, три… двенадцать». Они должны пройти мимо, почти рядом. Петров притаился в балке…
Никто не видел этого неравного боя. Лишь после разгрома укрепрайона обнаружили мертвое тело комсорга. Возле него лежало двенадцать трупов вражеских солдат. Следы этой схватки говорили, что восьмерых Петров сразил огнем автомата, а четверых — в рукопашной схватке.
Донесение об этом подвиге прислал заместитель командира батальона по политчасти старший лейтенант Гребенников. А через несколько часов мне доложили, что этот смелый офицер и прекрасный политработник тоже тяжело ранен…
Успешно действовал и батальон майора Титаренко. Его штурмовые группы захватили дзоты и доты, прилегающие к дороге, и овладели высотой, на которой был оборудован правофланговый опорный пункт.
Японцы рассчитывали, что крутые скалистые горы вполне обеспечивают безопасность их правого фланга, поэтому прикрыли его лишь несколькими дзотами и пулеметами в железобетонных колпаках. Скаты высот, обращенные к дороге, были заняты подразделениями полевого заполнения и прикрывались огнем десятка дзотов левофлангового опорного пункта, расположенного на соседней высоте. Особенна свирепствовал фланкирующий дот, стоящий у ее подножия. Уничтожить этот дот — значило надежно закрепиться на захваченном рубеже и создать благоприятные условия для развития успеха. Майор Титаренко приказал штурмовой: группе, которой командовал комсорг 3-го батальона младший лейтенант Шакиров, уничтожить дот.
Нагрузившись боеприпасами, гранатами, минами и взрывчаткой, штурмовая группа начала выдвигаться по восточному скату высоты в сторону Великой китайской стены. Проливной дождь резко ухудшил видимость, глубоко замесил рыхлую землю. Шли тяжело, проваливаясь в тягучую грязь.
Слышались гул огневого боя, далекое, раскатистое «бан-за-ай!» бросившихся в контратаку японцев. Дойдя до кучи камней, Шакиров резко повернул вправо и стал подниматься вверх к гребню высоты. Огневой бой оказался сзади, контратака — слева. «Что-то этот «банзай» затянулся», — подумал Шакиров и приказал:
— Усилить наблюдение влево.
И как бы в ответ послышался сдержанный крик:
— Слева пехота противника!