Уже наступили ранние сумерки, когда передовые части начали подниматься на перевал Дабэйлян. Машины то и дело останавливались в ожидании ликвидации очередной «пробки», образовавшейся из-за труднопроходимой дороги. Промокшие до костей и уставшие до изнурения, солдаты и офицеры подразделений обеспечения движения трудились на пределе человеческих возможностей. Но существует ли предел духовных и волевых возможностей у советского воина?
Мы обогнули отвесную скалу и стали подниматься круто вверх. Неожиданно мотор впереди идущей машины заглох. Потоком воды ее юзом тянуло вниз — все быстрее и быстрее. Еще мгновение — и мы неизбежно окажемся между наковальней: скалой и молотом — скользящим вниз автомобилем.
Солдаты облепили машину и, упираясь в каждую неровность дороги, тщетно пытались остановить ее. Шофер что-то крикнул им, и они отскочили в сторону. Машина, едва не задев нас, скользнула влево с дороги и, сбивая с пути каменные валуны, понеслась под откос. В последний момент шофер успел выскочить через правую дверь.
Было еще не очень поздно, а дорога уже исчезала в непроглядной тьме. Сильный порывистый ветер обрушил на нас упругие потоки ливня. Ехать стало крайне опасно. Адъютант вышел из машины и, хлюпая по воде, стал лучом фонарика обшаривать дорогу. Мы двинулись за ним.
На перевале противника уже не было.
Офицер связи одного из полков доложил об обстановке и спросил:
— Продолжать наступление или до рассвета переждать на перевале? Очень уж опасен спуск.
Мне было понятно, что это не лично его вопрос.
— Вы знаете, что такое бой в горах?
— Нет. То есть теоретически знаю, но воевать в горах не приходилось.
— Так вот, если бы на этом перевале нас встретила хорошо подготовленная часть противника, сотни наших солдат погибли бы на его склонах. Командование гарнизона города Фынин, видимо, думает, что на этом перевале нас задержат, а поэтому после ливня будет иметь время для организации обороны на последующих рубежах. Значит, мы должны в течение ночи захватить эти рубежи, а на рассвете внезапно штурмом взять Фынин. Бой будет на рассвете.
Офицер бойко ответил: «Есть на рассвете бой!» — и уехал.
Пленные, захваченные в монастыре деревни Шаньшеньмяо, расположенной сразу за перевалом, сказали, что их подразделение должно было стойко оборонять перевал. Но, как только начался ливень, им приказали временно оставить на перевале наблюдателей и дежурные огневые средства и до прекращения ненастья находиться в Шаньшеньмяо.
Этот случай лишний раз подтверждал, что ливневая погода остается нашим верным союзником.
Рассвет застал нас уже далеко от перевала. С ходу взяты населенные пункты Дабэйгоумынь, Тоудаоинцзы, Эраоинцзы и многие другие. До города Фынина осталось десять километров. После Ляньцзяинцзы дорога пролегла по широкой долине реки (название которой мне не запомнилось), и мы могли резко увеличить темп наступления. Все развивалось так, как было предусмотрено.
Заблаговременно подготовленный отряд под командованием офицера В. Е. Иванова. уже начал обходной маневр, стремясь скрытно выйти на дорогу южнее города и, заняв оборону при входе в ущелье, не допустить отхода противника на Жэхэ. Дорогу на восток оседлало подразделение передового полка.
Фынин — небольшой город, лежащий в окружении высоких крутых гор.
Несколько речек соединяются здесь в общий поток, несущий свои воды в могучую Луаньхэ. На правом берегу — кварталы города, на левом — аэродром, точнее взлетная площадка.
…На рубеже села Доситанджи — последнего перед Фынином — передовой 252-й полк подполковника И. Ф. Осадчука развернулся в боевой порядок. В предчувствии боя личный состав приободрился, ускорил темп движения. Моя попытка наблюдать развитие атаки обречена: настолько плотный и беспросветный ливень. Впрочем, меня радовало то, что сама природа позаботилась о маскировке наших действий, помогла в достижении полной, ошеломляющей внезапности.
Первым в северную часть города ворвался второй эскадрон старшего лейтенанта А. Ф. Петрика. Почти одновременно восточную и западную окраины захватили другие подразделения полка. Японские советники и инструкторы предприняли отчаянные попытки группировать выскакивающих из домов солдат и организовать сопротивление. Но вспыхнувший было яростный уличный бой стал постепенно угасать.
Вихреобразная атака частей генерала Коркуца сбила пламя воинственного запала маньчжурской бригады. По улицам города в поисках спасения мечутся охваченные паникой сотни вражеских солдат. Некоторые сгоряча предпринимают попытку прорваться через ущелье на Аньцзя-тунь, но, видя свою обреченность, сдаются в плен. К восьми часам город был полностью освобожден. На перекрестке дорог выстроилась длинная колонна пленных. Их было свыше трехсот человек. Такими силами, если бы они создали прочную оборону на перевале или у входа в ущелье южнее города и проявили стойкость, можно держаться «сто лет».