— У нас в народе говорят, господин полковник: «Если враг не сдается, его уничтожают!» Вы должны принять решение о капитуляции немедленно или это сделает за вас уже другой, более разумный офицер.
В этот момент к нам подъехала артиллерийская батарея капитана Рагулина и невесть откуда появившаяся машина гвардейских минометов «катюша». Сообразительный комбат бойко доложил, что все пути отхода из Жэхэ перерезаны отборными передовыми отрядами, главные силы сосредоточились для штурма города в исходных районах на обратных скатах высот. Он жестом указал на прилегающие к городу горы.
Как потом выяснилось, дороги на Пекин к этому моменту действительно были перерезаны нашими передовыми частями. Во всяком случае, при этом сообщении полковник Никамура растерянно взглянул на генштабиста и, убедившись, что тот уже утратил качества представителя вышестоящего штаба, заявил:
— Хоросо, обстоятельства вынуздают меня покориться… Но я могу срозить орузие при непременном соблюдению двух моментов. Во-первых, усровия капитуряции долзны быть почетными, а офицерам сохранены мечи и привирегии. Во-вторых, переговоры с васей стороны мозет вести только военачарник, равный мне по званию и по дорзности или высе меня. Вы понимаете, что, есри я сдам город офицеру, стояссему по порозению низе меня, то вечный позор рязет на меня, моих родственников и потомков.
— Что касается первого требования, то соблюдения его гарантировать не могу. Единственное, что обещаю, — сохранить всем жизнь. Относительно второго условия можете не беспокоиться — перед вами генерал-полковник Советской Армии Плиев.
Надо было видеть, как генштабист вдруг весь подтянулся, вроде бы внутренне «спружинил».
— Мы васа знаем, васа превосходительство, — прошелестел он и, сложив ладони у груди, зашипел. По этике японской аристократии такое шипение означало, как мне пояснили, подобострастие и готовность к услугам.
— Тем лучше, — я с трудом сдержался, чтобы не улыбнуться. — Через два часа вы подготовите войска гарнизона к сдаче в плен, а ваши парламентеры прибудут к монастырю.
— Хоросо, васа превосходительство, — и полковник снова зашипел.
Мы сели в машину и выехали из Жэхэ на свой командный пункт тем же путем, каким прибыли.
Беспокоясь за передовые отряды, я направил офицера связи с автоматчиками на южную окраину Жэхэ и в другие пункты. Выяснилось, что передовой отряд 59-й кавалерийской дивизии перед выходом к городу свернул вправо. Он готов ворваться в Жэхэ с юга и ждет только сигнала.
О своем маневре командир передового отряда доложил в боевом донесении командиру дивизии. Но оперативная группа к тому времени уже проскочила со мной вперед. В этом, пожалуй, был виноват я сам. Что поделаешь, на войне всякое бывает.
Теперь мы уже не должны были маскировать свои действия. Наоборот, следовало широко демонстрировать наступление крупных сил советско-монгольских войск на непосредственных подступах к Жэхэ с Запада, Севера и Юга. К этому времени главные силы 59-й советской кавалерийской дивизии подошли и развернули боевые порядки на восточных склонах высот, прилегающих непосредственно к городу. Передовой отряд 8-й монгольской кавалерийской дивизии также развернулся на подступах к Жэхэ с севера.
Южнее Жэхэ полк подполковника Осадчука, захватив мост через реку Луаньхэ, задержал колонну автомашин, в которых ехали китайские власти провинции Жэхэ во главе с губернатором, а также семьи японских офицеров. После того как мы сообщили об этом командованию гарнизона и предоставили возможность убедиться в достоверности сведений, Никамура поспешил прислать парламентеров. Переговоры закончились довольно скоро. Части гарнизона приступили к выполнению условий капитуляции.
В город вступили части 59-й советской кавалерийской дивизии. И каково было мое удивление и радость, когда я узнал, что с севера в город вошел усиленный передовой отряд 8-й монгольской кавалерийской дивизии во главе с командиром 23-го полка майором Ч. Дугаржавом! Дугаржав и несколько десятков его воинов совершили поистине чудо, преодолев за одну ночь расстояние от Луньхуа до Жэхэ, и смело ворвались в город, хотя разведчики, возглавляемые секретарем ревсомольской ячейки Э. Лувсанбалданом и старшиной Намжима, доложили ему, что у подножия горы перед городом подразделения японских солдат ведут оборонительные работы. Я еще раз убедился в том, что наши монгольские братья — надежные боевые соратники!
Разговор с японским полковником показал, что хотя командование 44-й японской армии и знало о нашем наступлении через пустыню Гоби, но не было своевременно осведомлено о конкретной обстановке. Во всяком случае, штаб армии плохо управлял своими войсками и информировал их. Не поступало необходимых сведений ни из штаба 3-го фронта, ни из штаба Квантунской армии. Видно, кое-кто из больших японских чинов всерьез продолжал считать это направление почти непроходимым в период сезонных ливневых дождей.