Цеденбал уже тогда был выдающимся государственным деятелем. В 23 года он стал министром, а еще через год — Генеральным секретарем Монгольской народно-революционной партии. Генерал-лейтенант Цеденбал возглавил политическую работу в дивизиях Конно-механизированной группы. Нам вместе надлежало готовить войска к большой наступательной операции, а общие интересы определяли и наш первый разговор.
Мне понравилось, что Цеденбал глубоко знал нужды войск, и, что особенно важно, видел как сильные, так и слабые стороны, вытекающие из географических, экономических и социальных особенностей страны. Говорил он живо, образно, не боялся острых оценок.
Как-то, уже позже, один из даргов выразил сомнение, стоит ли держать дивизии в напряжении, если вблизи границ нет опасной группировки противника? Я насторожился: ведь дело касалось нашей боеспособности и боеготовности… Но Цеденбал опередил меня. Он подошел к командиру и что-то резко произнес, а потом сам перевел:
— Я сказал ему: «Если змея ядовита — все равно, тонкая она или толстая. Если враг коварен — все равно, близок он или далек».
«Пожалуй, лучше не ответишь», — подумалось мне.
Уже там, во время совещания, я твердо понял, что мы с заместителем и помощниками будем работать дружно, плодотворно. И первое впечатление не обмануло меня. В период пребывания в Монголии я постоянно чувствовал, что нахожусь среди близких мне людей. Я убедился, что монголы умеют дружить и хорошо знают цену дружбы. Недаром они говорят: «У кого друзей много, тот широк, как степь; у кого друзей мало, тот узок, как ладонь».
Хотя и говорят, что время в степи тянется медленно, для нас оно летело быстро и бурно. 19 июля был отдан боевой приказ войскам Конно-механизированной группы на сосредоточение к границе с Маньчжурией. Началась борьба за время и пространство.
Несколько суток заняло планирование операции. Разрабатывая задачи соединениям первого эшелона, мы исходили из того, что узлы связи и подразделения пограничных войск врага должны быть уничтожены внезапным коротким ночным ударом, а пустыня Гоби и отроги Хингана — преодолены в несколько раз быстрее, чем враг мог того ожидать. Ошеломляющие темпы нашего наступления опрокинут и сведут на нет замыслы вражеского командования, имевшего на нашем направлении численное превосходство, вызовут чувство растерянности, путаницу, а затем панику и обреченность. Сознание и волю всех бойцов и командиров следовало подчинить достижению этой цели.
Когда решение созрело, мы с товарищем Цеденбалом провели совещание руководящих работников штаба группы вместе с командирами советских и монгольских соединений. Среди старших офицеров монгольской армии мне встретились давнишние знакомые — полковники Цэдэндаши и Одсурэн. В 1936–1938 годах оба они учились в монгольском Объединенном военном училище. У меня с ними установились теплые отношения. Приятно было, что товарищи Мятаво Цэдэндаши и Мядагийн Одсурэн не забыли своего багши[5]. В дальнейшем они показали себя способными военачальниками, подготовленными к управлению соединениями в сложных условиях боевых действий. Недавно я получил от них письма, которые доставили мне искреннюю радость.
На совещании мы познакомили командиров с замыслом предстоящей наступательной операции. Особо подчеркнули, что подготовку к наступлению необходимо вести по возможности более скрытно и в самые кратчайшие сроки.
Это была сложная и трудоемкая работа. Необходимо было решать «тысячу проблем пустыни Шамо» и столько же проблем Хингана. Существовали трудности организационного характера, вытекающие из разного уровня боеспособности войск. Были в Конно-механизированной группе прославленные боевые соединения и части, прибывшие из Европы, и такие, которые все годы войны стояли в боевой готовности на дальневосточных границах. Они буквально рвались в бой. Важно было передать монгольским соединениям боевой опыт второй мировой войны.
Мне не терпелось побывать в войсках, проверить их боеготовность. Вначале решил посетить монгольские дивизии. Хотелось убедиться — смогут ли они выдержать предусмотренные планом столь высокие темпы наступления и напряжение стремительной, высокоманевренной операции.
Накануне отъезда случай помог мне встретиться со старым сослуживцем полковником Ф. 3. Захаровым. Узнав, что он состоит советником начальника штаба 6-й монгольской кавдивизии, я попросил его рассказать о соединении.