Постепенно возник разговор о том, что больше всего волновало нас: о предстоящей встрече с монгольскими друзьями.
Я рассказал товарищам, что в первый раз после войны мне довелось встретиться с Юмжагийном Цеденбалом на XIX съезде КПСС. В перерыве между заседаниями мы столкнулись у входа в зал. По-братски обнялись, я был безмерно рад увидеть старого фронтового друга. Приятно было видеть, что руководитель партии и правительства МНР по-прежнему прост и скромен, как в те трудные фронтовые дни.
Потом мы встречались еще несколько раз: и на съездах КПСС и во время посещений Ю. Цеденбалом Советского Союза.
Первый, кого мы увидели, выходя из самолета в Улан-Баторе, был министр по делам народной армии, главнокомандующий генерал-полковник Ж. Лхагвасурэн. Мы заключаем друг друга в крепкие объятия. Потом здороваемся с заместителем министра генерал-лейтенантом Цогом и другими генералами и офицерами. Приятно было встретить на аэродроме советского посла в МНР Л. Н. Соловьева и работников посольства.
Рассаживаемся в машины, они плавно выезжают с территории аэропорта, а потом, набрав скорость, мчатся по широкому асфальтированному шоссе. Словно приветствуя нас, игриво скачут по белоснежной степи солнечные блики.
Внимательно всматриваюсь в знакомые очертания показавшегося впереди Улан-Батора. Город быстро приближается, приземистый, широкий, как сама степь. На окраине видны строгие линии белоснежных юрт. Они, некогда составлявшие основной жилищный фонд, теперь вытеснены сюда, и, словно национальный орнамент, обрамляют город.
На площади Сухэ-Батора колонна автомобилей свернула на юг, выехала из города, по мосту проскочила на ту сторону реки Тола-Гол. Впереди раскинулась холмистая местность. Правее дороги на одном из резко выделяющихся холмов возвышается памятник благодарности Советской Армии. Три года назад наша военная делегация возложила к памятнику венок. На опоясывавшей его алой ленте было написано: «Героическим советским воинам, отдавшим жизнь за свободу и независимость монгольского народа. От Армии и Военно-Морского Флота СССР».
Вскоре автомобили свернули с главной магистрали, и мы вдруг увидели совсем рядом стадо диких оленей. Красивые животные стояли на опушке леса и, гордо подняв головы с ветвистыми рогами, доверчиво смотрели в нашу сторону. Их величественные позы и спокойствие говорили о том, что в этих местах они хорошо знакомы с человеком, и он не делает им зла. На фоне живописной местности олени казались деталью художественного полотна, созданного великим живописцем — природой.
Залюбовавшись стройными животными, мы и не заметили, как въехали в долину между двумя высокими холмами и остановились у четырехэтажного здания загородной правительственной гостиницы.
В тот же день, 16 марта, мы побывали в усыпальнице Сухэ-Батора и X. Чойбалсана. Она расположена на Центральной площади столицы, перед Домом правительства, и внешне напоминает Мавзолей В. И. Ленина. В зале усыпальницы, сделанном, как и вся она, из красного мрамора, на высоких постаментах стоят два белоснежных гроба, украшенных национальным орнаментом.
Глядя на гроб Сухэ-Батора, я думал о том, как коварно подкралась смерть к этому великому сыну монгольского народа. Однажды, вернувшись с объезда частей гарнизона, которые были приведены в боевую готовность в связи с назревавшим контрреволюционным мятежом, Сухэ-Батор почувствовал головную боль и сильный озноб.
Утром на следующий день, несмотря на слабость, Сухэ-Батор попытался встать, но силы оставили его. Он лег в кровать и потерял сознание. 22 февраля 1923 года Сухэ-Батор скончался.
Рядом в гробу покоится друг и соратник Сухэ-Батора маршал Чойбалсан. Он тоже был большим другом Советского Союза. Мне вспомнился солдатский митинг в сентябре 1945 года, когда маршал посетил 59-ю советскую кавалерийскую дивизию в районе города Жэхэ после окончания боевых действий. Выступая тогда, он говорил, что монгольский народ ценит великую дружбу советского народа и дорожит ею, что память о советских воинах, отдавших свою жизнь за свободу и независимость Монголии, будет вечно жить в сердцах монгольского народа.
Эти слова маршала Чойбалсана с волнением вспоминались мне на следующий день, когда мы безмолвно стояли на вершине сопки перед памятником благодарности Советской Армии. Наша делегация и Главнокомандующий Монгольской Народной Армией генерал-полковник Лхагвасурэн возложили тогда венки к подножью памятника.