В глубине квартиры послышался трубный Ванькин плач – Андрей сразу понял, кто подал голос. Ванятка требовал «сваво, кровного», то есть молочного, напористо, с явным сознанием правоты. Маня только подтягивала, выпевая что-то нежное, неизбывно женское, с подтекстом.
Теперь главным для Андрея было на работе вести себя так, словно ничего особенного не случилось, и не превратиться в вечно невыспавшегося, безбашенного Костика номер два. А ведь тот наверняка станет гундеть, что Андрей стал дважды отцом из зависти к нему.
«Будет вякать – урою мерзавца!» – подумал Андрей и тут же почему-то вспомнил, что его поклонница Маргарита так и не сделала пасхальный материал.
«Чем слова разные говорить, работала бы лучше… Но это потом. Сейчас – справиться бы с ситуацией. Особенно – внутри себя».
– Ох, Андрюшик, а ты хлопочешь тут!
Анна, переодетая в домашний костюм, вошла в кухню.
– Должен же я облегчить тебе бремя материнства, – сумрачно ответствовал Андрей и выключил воду.
В квартире вдруг стало совершенно тихо. Даже дети смолкли – видимо, Анне удалось заключить с ними договор о временном прекращении рева.
– Я ужасно люблю тебя, – как-то грустно сказала она.
– Ну, что мне тебе ответить по существу, – вздохнул Андрей, поспешно вытирая руки.
От Анны пахло как-то непривычно… Как от свежей сдобной булочки – ванилью, что ли. И еще молоком.
В понедельник, в состоянии средней невыспанности, Андрей явился на работу.
– Ну чего, юный папка? – спросила Валя радостно. – Привыкаешь?
– А чего? – махнул Андрей рукой как можно беззаботнее. – Словно всю жизнь так жил. Кормления-купания… Нормально.
Надо было начинать верстать пасхальный номер, он открыл папку с текущими материалами. Повесть о бункере, которую он наваял между походами в роддом, ему понравилась, что бывало достаточно редко. Главное, он не помнил, как и когда этот материал делал. Ну, не важно… Но Марго так и не расстаралась написать о монастыре и грядущих праздниках.
Андрей нажал на клавишу громкой связи:
– Валь, Богданову кликни ко мне.
Марго появилась почти сразу – будто ждала вызова под дверью.
– Маргарита, я не вижу вашего материала. Что-то не так? Присядьте.
Марго была одета в кофточку без рукавов и с воротником под горло – как Шэрон Стоун в «Основном инстинкте». К ее полным рукам это никак не шло.
– Да, я хотела с вами посоветоваться, – деловито начала она.
– Советоваться, Маргарита, надо было две недели назад, когда я вас спрашивал.
Она смахнула с лица радостную улыбку, даже чуть отшатнулась.
– Сегодня, надо полагать, материал сделан не будет? – не слыша ответа, продолжил Андрей.
– Нет, ну, он, в общем, сделан… Я только… Я другой материал делала.
– Так, Рита, сейчас вы пойдете к Валентине Николаевне, скажете, что я посадил вас на разбор писем читателей – у нее там завал работы.
– Это что – в наказание? – поджала губы Маргарита.
– Считайте как хотите. Что найдете интересного – сходите и побеседуете. Сделаете подборку.
– А это – про Пасху?
– Что уже есть готового – мне в папку, сейчас же. Я сам доделаю. Съезжу в Голубинский и доделаю.
– А можно мне?…
– Что еще? – изображая невероятную усталость и безнадегу, произнес Андрей.
– Ничего. Можно идти?
Андрей кивнул, хотя очень тянуло рявкнуть: «Не можно, а нужно!!!»
Он набрал номер домашнего телефона.
– Ань, ты как? Я сейчас по работе в Голубинский двину. Матушке что-нибудь передать?
– Ой, погоди… Сейчас, сейчас…
Андрей услышал плач – кажется, Манин, потом что-то упало и покатилось. Жизнь била ключом.
– Ну, ты ей все расскажи как есть или как считаешь нужным. Спроси – можно у нее там их окрестить… А то уже пора.
– Окрестить? – удивился Андрей.
– Ну да. А как иначе? И спроси – может она у нас крестной стать? И привет большой, и благословения для детей спроси.
«А как я его повезу, если дадут? В багажник оно поместится?» – чуть было не ляпнул Андрей, но промолчал.
– А, хорошо. Все сделаю. Целую всех в розовые носики.
Эту фразу Андрей слышал от мамы, давно, когда та общалась со своими детными подругами. Кстати, нормальный предлог пригласить родителей познакомиться с внучкой. Пышные крестины, с хорошим обедом… А то уже неудобно становится.
… То, что у его родителей внуков оказалось вдвое больше запланированного, сказать сразу он не решился, а выдать рослого Ванятку за ловко утаившегося от врачей в невеликой Аниной утробе брата-близнеца не удастся. Парень нагло объедал сестру и уже за первую неделю перерос ее. Тот, кто не знал, что Андрею он не кровный сын, точно подумал бы – растет такая же коломенская верста. А Манечка – она была в маму, берегла фигурку и кушала очень умеренно, больше спала, чуть похныкивая во сне, словно о чем-то мечтала.