«Пойду-ка я холостяком – по общепиту».
Лето выдалось не жаркое, и летние кафе от обилия посетителей не страдали. Поесть удалось быстро, а в редакцию не тянуло. Можно было пройтись в сторону старого центра города, где когда-то находилось его одинокое жилище.
Центр, насколько позволяла городская комиссия по охране памятников архитектуры и истории, перестраивался. Стоило свернуть в переулок, и тут же обнаруживались невысокие, в три этажа новоделы, слегка стилизованные под модерн начала прошлого века. Их отделяли от мира бетонные заборы, были и добротные, кирпичные гаражи.
Андрея подростки не заметили, потому что были увлечены своим делом, а дело свое они делали при помощи змеино-шипящих баллончиков с краской. Андрей тысячу раз видел настенные граффити, среди которых иной раз попадались настоящие живописные шедевры, неожиданные, выразительные – «глазастые», как он их определил бы. Общим местом граффити был, несомненно, образ Че Гевары, но как это вписывалось в текущую российскую действительность, Андрей не понимал. Ведь горячая дружба с Кубой плавно сошла на нет?
– Алё, пацаны! – негромко окликнул ребят Андрей.
Шип мгновенно прекратился, подростки, чуть присев от неожиданности, разом глянули в его сторону.
– Поговорить надо. – Андрей и сделал пару шагов в их сторону.
– Сваливаем! – крикнул один из художников петушиным, неустойчивым голоском, и всю компанию как ветром сдуло.
На земле рядом со стенкой остались пара смятых баллончиков и упаковка от чипсов. В воздухе еще висел химический запах.
– Да куда вы! Поговорили бы… – разочарованно протянул им вслед Андрей, но вряд ли они слышали.
«Вот и тема наметилась, – умиротворенно размышлял Андрей, ожидая, когда спасительный «Гугл» выбросит ему ссылки на запрос «граффити». – Хоть без кровавого поноса… Вопрос, как тех воробышков летучих приманить и допросить… Тьфу, приставучая же эта гадость – криминал!»
Читая статьи про настенные росписи всех времен и народов, Андрей обнаружил научное объяснение того, почему хомо сапиенса спокон веку неумолимо влекло зарисовать гладкую поверхность, будь то стена первобытной пещеры, панель в лифте или бетонная ограда новорусского кондоминиума.
Оказалось, человеческая психика не любит гладкой поверхности, как нога – скользкого паркета или обледеневшего тротуара. В живой природе такие пространства встречаются только в пустыне, на высокогорном леднике или в открытом море – словом, там, где человек в общем-то чужой, такая среда к нему в лучшем случае равнодушна, в худшем – враждебна.
«Ага, вот и тянется ручка-то кривая написать что-нибудь эдакое… Если автор этой теории прав, понятно, почему выводятся на стенках не совсем те слова, которые нам всем хотелось бы прочесть. Да, но как нам добраться до этих борцов с дурной визуальной бесконечностью? И куда подевалось наше юное журналистское дарование по прозванию Серега Павлючок? Сдал он экзамены за девятый класс средней школы?»
Павлючок ответил почти сразу.
– А я думал, вы про меня забыли.
– Сережа, мы с тобой через многое прошли бок о бок. Так что забыть тебя вряд ли получится. Просто у нас с Аней родились близнецы…
– Да-а? – радостно удивился Павлючок. – Парни, девки?
– Девочка и мальчик. И ты, как заботливый старший брат, представляешь, что это за время, когда они совсем несмышленые и беспомощные.
– Да, это круто… Наш-то уже лялякает вовсю. А вы чего хотели, дядь Андрей?
– Видеть тебя желаю и задание дать. Можешь? Только это срочно – я в эту пятницу в отпуск ухожу.
– А, хорошо… Я с ранья завтра забегу, ладно?
– С ранья так с ранья, – ответил по инерции Андрей и, кладя трубку, подумал: «Однако прав Стасик – волшебно обогатился мой словарный запас за эти два года!»
Модератор из Павлючка действительно вышел неплохой. В среду Сережа отвел его в укромный дворик старого города, очень похожий на поленовский, заброшенный, заросший бурьяном и так же обильно залитый солнцем. Но собеседник Андрея, старшего студенческого возраста парень, был одет в черное с ног до головы, даже в черной лыжной шапочке.
– Ну так ведь грязно же. Краска, как ни изгаляйся, все равно летит. Ну и имидж у меня такой… Я по первости, еще в школе, был как бы бомбером и трафаретчиком.
– Расшифруй термины для простой, незамысловатой публики, Гера, будь любезен.
– Ну, бомберы – это те, кто просто для прикола или на спор бегают как угорелые и ставят свои тэги – кто больше наставит и на неприятности не нарвется. Бомбят, короче, так и бомберы.