— Па, все же нормально, чего ты пузыришься? — отмела она слова Хмурого решительным жестом. — Стрелять умею не хуже, чем ты, мозги есть, слава богу… Ребята со мной не какие-нибудь, сам знаешь… Хотела тебя встретить — ты не рад, что ли?
— Рад, до посинения, — проворчал Хмурый, хлебнув из фляги. — Тут такое было… Тебя вот не хватало… Сама же видела концовку… Познакомься, Странный, — моя дочь непутевая… Джей…
Девушка подошла ко мне и протянула руку.
— Джей Джокер, — произнесла она. — А ты, говорят, Странный?
— Говорят… — вздохнул я, с трудом приподнявшись на локтях и протягивая руку.
— Это который Пастух Глюков, что ли? Тот самый? — Она с любопытством разглядывала меня.
— Не знаю уже, — сказал я, — тот самый или только название одно…
— Страний, кушать будешь? — заботливо спросила Аюми.
— Спасибо, пока нет, — вздохнул я, чувствуя приступ тошноты.
— Поесть надо, — безапелляционно сказала Джей и удалилась.
— Она тебя почти из-под глюка вытащила, пока мы все на песке валялись, — сказал Хмурый, и я поглядел вослед этой хрупкой девушке с уважением.
— Она услышала, что наш поезд застрял, — решила меня встретить, — продолжил Хмурый. — Совсем очумела, по Ржавкам шляться… Эх… — он вздохнул, — молодость…
Вернулась дочь Хмурого, за которой торопливо шагал полковник. Джей поставила передо мной миску с бобовой похлебкой, от которой шел ароматный запах, да такой, что тошнота враз прошла.
Полковник подошел и крепко сжал мне здоровое плечо.
— Привет, — сказал он, заглянув мне в глаза. И это было единственное слово, сказанное им.
— Привет, — ответил я, взяв горячую алюминиевую ложку и принимаясь за еду.
Мы находились в одной из многочисленных пещер Ломтя Сыра, оборудованной Охотниками местных кланов под убежище. Отряд Джей подоспел вовремя: когда улетели «Гепарды», багровый глюк и не собирался уходить — он сожрал двух шахтеров и почти подобрался к столу с лежащими без сознания людьми. Я валялся ближе всех, так как отрубился в попытке противостоять ему. Благо Охотники были опытные и кто-то из них смекнул, что по этому глюку можно шарахнуть из микроволновой пушки. И благо она у них была портативная — не пришлось устанавливать. Глюку это не понравилось, и он ушел. Ушел, унеся с собой жизни Йоргена, Сибиллы и еще двух человек…
Азиз и Дронова предпочли уехать с поездом, чтобы затеряться в Лихоторо, — и я не винил их за это. Напротив — я предпочел бы сейчас остаться совсем один, чтобы ни одна живая душа не видела меня в таком дерьмовом состоянии… Я хотел окаменеть, как Ирина в моем видении, спрятаться, закопаться под землю…
Одно можно было сказать точно — группа «кси-516» окончила свое существование, как ей это на роду было написано… Нет Охотников, не стало гида… Оставались, конечно, полковник и Аюми, но… Я чувствовал, что меня тоже нет… Давно мне не было настолько безразличным присутствие нормальных доброжелательных и сильных людей, к которым я так всегда стремился…
Я провалялся в пещере почти сутки, спасибо заботам Хмурого, Джей, Аюми и полковника: они кололи мне нейролептики, витамины и вливали в рот дорогущее красное вино для нейтрализации радионуклидов после атаки глюка. Все сошлись во мнении, что встреча с этим типом глюков чаще всего оканчивается летальным исходом. Только появление отряда Джей, желающей встретить Хмурого, смогло спасти ситуацию хоть как-то.
Я был благодарен за помощь… Благодарен и в то же время безразличен — несмотря на такую человеческую заботу и поддержку, я давно не чувствовал себя ТАК одиноко на Марсе. Даже не так… Не одиноко: пусто и бессмысленно… Я вяло реагировал, больше молчал, что на меня совсем не похоже. И даже не от боли или душевных мук, а просто потому что говорить было лень и по большому счету не о чем.
Молчал полковник, почти молчал и Хмурый. Аюми старалась говорить со мной о разных позитивных вещах, но я чувствовал, что ей самой тяжело от всего, что на нас обрушилось.
Только Джей была невозмутимой и, казалось, не замечала тягостной атмосферы в убежище, а я даже и не пытался ее развеять. Она расспрашивала меня аккуратно, часто добавляя к своим вопросам: «Не хочешь — не говори». Я был благодарен ей за то, что она позволяла мне молчать, рассказывая про местные события, описывая интересные рейды. По вечерам мы пили разбавленный спирт, слушали музыку, и Джей расспрашивала меня про жизнь на Земле. Эта тема меня уже совсем не трогала, и мне было легко говорить про это. Я удивлялся, как в такой молодой и хрупкой девушке сочетается некая угловатость и сила с тактичностью и мягкостью — чувствовалось, что Хмурый был хорошим отцом, хоть, по его собственному признанию, дочь видел редко.