Это звучало подобно смертному приговору для нее.
— Три месяца? — Ее голос был еле слышным.
— Теперь ты понимаешь, почему я спросил тебя, не хочешь ли ты поехать на Антиб. Может, теперь ты передумаешь?
Она медленно покачала головой.
— Нет. Не передумаю. Тебя здесь тоже не будет, да и Пилар, я полагаю, нуждается в отдыхе без меня. Не говоря о… — Ее голос стал совсем приглушенным.
— О моей матери? — спросил Марк. Она кивнула. — Я понимаю. Тогда, ну что ж, ma chère[3], ты будешь здесь совсем одна.
Черт возьми, почему он не пригласил ее поехать с ним и жить то в Афинах, то в Париже. В какой-то безумный миг Дина подумала предложить ему это, но она знала, что он не позволит ей поехать с ним. Когда он работал, он любил быть свободным от всех. Он никогда не взял бы ее с собой.
— Ты сможешь пробыть здесь одна? — спросил он наконец.
— Разве у меня есть выбор? Разве, если я скажу нет, ты не поедешь? — Она повернулась к нему лицом.
— Ты же знаешь, что это невозможно.
— Да, я знаю. — Она чуть помолчала, а затем выдавила с улыбкой. — Да, я управлюсь.
— Я верю в это.
Откуда тыэто знаешь, черт возьми? Откудатебе это знать? А что, если я не смогу? Если мне нужен будешь ты?.. Что, если…
— Ты очень хорошая жена, Дина.
На какое-то мгновение она не знала, благодарить его или дать пощечину.
— Что это значит? Что я не очень жалуюсь? Возможно, мне стоит это делать.
Все, что она чувствовала, она постаралась скрыть за улыбкой, давая ему шанс не отвечать, если он этого не захочет.
— Нет, тебе не стоит этого делать. Ты мне нравишься такой, какая ты есть.
— Merci, monsieur[4]. — С этими словами она поднялась и отвернулась, чтобы он не увидел ее лицо. — Ты сам уложишь вещи или хочешь, чтобы я это сделала.
— Я сам. Ложись спать. Я скоро приду.
Дина посмотрела, как он суетился в своей туалетной комнате, потом исчез внизу, видимо, в кабинете. Она выключила свет в спальне и лежала почти неподвижно на своей стороне кровати, когда он вернулся.
— Tu dors?[5]
— Нет. — В темноте ее голос звучал хрипло.
— Bon[6].
Хорошо? Неужели? Спала она или нет — неужели это имело значение? Заговорит ли он с ней, скажет ли, что любит ее, что ему жаль покидать ее? Он не сожалел об этом, и они оба знали это. Его любимое занятие — скитаться по свету, усердно заниматься делами, получая при этом удовольствие и от работы, и от собственного престижа. Он обожал это. Он забрался в кровать, и они какое-то время лежали молча, погруженные в мысли, забыв о сне.
— Ты сердишься на меня оттого, что я уезжаю надолго?
Она отрицательно покачала головой.
— Нет, я не сержусь, прости. Я буду скучать без тебя. Очень, очень.
— Это быстро пройдет.
Она не ответила, и он, опершись на локоть, стал изучать ее лицо в темноте комнаты.
— Мне жаль, Дина.
— Мне тоже.
Он нежно провел рукой по ее волосам и улыбнулся. Она медленно повернула к нему голову, рассматривая его.
— Ты по-прежнему очень привлекательна, Дина. Ты знаешь это? Ты даже более привлекательна теперь, чем когда была девушкой. Очень красива, на самом деле. — Но она не хотела быть красивой, она хотела принадлежать ему, как это было давно. Его Диана. — Пилар скоро тоже станет очень красивой. — Он сказал это с гордостью.
— Она уже красивая, — бесстрастным голосом, без раздражения произнесла Дина.
— Ты ревнуешь ее?
Ему, похоже, эта мысль нравилась, и Дина была удивлена. Возможно, сознание этого делало его столь важным. Или молодым. И все же она ему ответила.
— А почему бы и нет? Да, иногда я ревную ее. Мне хотелось бы снова быть молодой, такой же свободной, такой же уверенной в том, что вся жизнь впереди. В ее возрасте это все так естественно: ты заслуживаешь самого лучшего, ты получишь все самое лучшее. Раньше я думала так же.
— А теперь, Дина? Оплатила ли жизнь тебе свой долг?
— В некотором роде.
В глазах ее была такая печаль, когда он взглянул на нее. Впервые за много лет ему вспомнилась встреча с ней, восемнадцатилетней сиротой, когда она в маленьком черном платье от Диора сидела у него в офисе. Он задумался: неужели и вправду он сделал ее несчастливой и ей нужно было намного больше? Но он ей дал так много всего. Драгоценности, машины, меха, дом. Все, о чем мечтали многие женщины. Что ей еще нужно? Он посмотрел на нее долгим взглядом, в его глазах застыл вопрос, на лице появилась складка от внезапной мысли. Возможно ли, что он ее не понимал совсем?