Вскоре вся Ферганская область, одна из пяти областей огромного Туркестанского края, с пятью уездами стала ареной гражданской войны.
В ту ночь на заставе я еще не знал, что Мадамин-бек наметил Наманган первым этапом к овладению Ферганской долиной. Не знал, что вместе с ним находится сейчас предатель Осипов — бывший военный комиссар Туркестанской республики, в прошлом прапорщик царской армии. Правда, слухи о контрреволюционном мятеже Осипова до меня, как и до всех в Намангане, дошли, но были смутными. Предполагали, что Осипов, захватив золото из казначейства, бежал за границу. В действительности же он ушел к басмачам.
Путь Осипова в ставку Мадамин-бека был определен самыми событиями. Связь его с басмачами наметилась давно. Поднимая мятеж в Ташкенте, он рассчитывал на помощь я полную поддержку басмаческих главарей. Продержавшись всего два дня, банда мятежников рассыпалась под ударами красногвардейских отрядов и вооруженных рабочих Ташкентских железнодорожных мастерских. Сам Осипов с сотней своих подручных, прихватив золото, кинулся по почтовому тракту в Чимкент. Лошади у него были хорошие, и беглецам удалось оторваться or преследовавших мятежников красногвардейских частей. У селения Капланбек Осипов совершил обманный маневр и неожиданно свернул в сторону Чимгана, на горные тропы Чаткальского хребта. Навстречу им выехал предупрежденный заранее басмаческий отряд Баястана-курбаши.
Встреча произошла в селении Янги-Базар в символической обстановке у могилы «Идрис-Панхамбар». Басмачи всегда старались придать своим поступкам какой-то священный смысл и вызвать у окружающих одобрение мнимой связью этих поступков с велением аллаха.
Так именно хотели представить они и встречу Баястана-курбаши с Осиповым.
Не для чаепития и молитв прибежал в горы мятежник. Ему надо было пробраться в Фергану. А путь в Фергану лежал по заснеженным тропам Чаткала, через трудные и опасные в это время года перевалы. Баястан-курбаши повел осиповскую банду к верховьям бурной реки Чаткал, к перевалу Чанач. Подстилая под копыта лошадей кошмы, содранные с киргизских юрт, утопая в снегу, борясь с ледяным ветром, беглецы кое-как одолели перевал и, бросив замерзающих товарищей, то есть почти половину отряда, устремились в долину. Трофеями в виде оружия и одежды, содранной с умирающих, воспользовался Баястан-курбаши. Ему же достались и лошади. Так, без сражения, он овладел довольно богатой добычей.
С остатками своей банды Осипов добрался до селения Дзаркент, а оттуда до Кассана, где его ожидал посланник Мадамин-бека курбаши Дехкан-байбача.
Медлительный и осторожный Мадамин-бек вряд ли начал бы самостоятельно поход на Наманган. Его подтолкнул своими авантюрными планами Осипов. Потерпев неудачу в Ташкенте, он решил попытать счастья здесь и наметил первым пунктом завоевания Наманган.
И вот Наманган в руках Мадамин-бека. Почти в руках. Осталась крепость с десятком снарядов и несколько красногвардейских застав. Впереди ночь, которая должна решить, падет ли город или выстоит до восхода солнца.
…Солнце восходит. Вместе с рассветом рождается бой. Но он возникает не здесь, не у нашей заставы, не у крепости, а за вокзалом — на взгорье.
Эскадрон Кужело, на рыси подошедший к Намангану, сразу же развернулся в атаку и рассеял басмачей, наседавших на станцию. Укрывшиеся в помещении вокзала красногвардейцы криками «ура!» приветствовали своих спасителей.
Кужело спешил отряд и повел в город. Начался бой на каждой улице. Вначале басмачи сопротивлялись, отстреливались, но с каждой минутой стойкость их ослабевала, и вот уже из дворов и переулков поскакали всадники в халатах, бешено нахлестывая коней.
ЧЕЛОВЕК, КОТОРОГО НЕЛЬЗЯ ЗАБЫТЬ…
Есть люди, встреча с которыми оставляет глубокий «лед в нашем сознании и память о них не стирается годами и десятилетиями. В то утро я не предполагал, что увижу именно такого человека. И увидел.