Денвер - Колорадо - решает эту проблему двумя способами. Первый - это повсеместное строительство дамб. Посмотрите на карту любого города, который, как и Денвер, расположен на восточном краю Фронтального хребта. Вы заметите озера. Много-много озер. Но это не озера. Это водохранилища, созданные для того, чтобы улавливать как можно больше весеннего таяния снега. Городской Колорадо изменил свой рельеф, чтобы сохранить каждую каплю воды настолько, насколько это возможно.
Но этого недостаточно. Второе действие - это бурение туннелей через Скалистые горы, чтобы соединить западные водоразделы штата с восточными. В настоящее время существует две дюжины этих монстров трансбассейнового отвода. В совокупности хранение каждой капли и перемещение около 25 миллиардов галлонов воды в год позволяет существовать Форт-Коллинзу, Эстес-Парку, Грили, Боулдеру, Колорадо-Спрингс, Пуэбло и Большому Денверу. Не говоря уже о почти всём сельскохозяйственном секторе штата.
Уберите технологии, необходимые для строительства и поддержания этой системы управления водными ресурсами, и максимальная устойчивая численность населения городов Фронт-Рейндж резко упадет с примерно четырех с половиной миллионов, которые есть сегодня, до примерно одной десятой от этой цифры.
Та или иная версия этой истории существует для большинства населенных пунктов мира. Возможно, это проблема инфраструктуры. Может быть, климатические проблемы. Может быть, дело в ресурсах, продовольствии или безопасности. Но суть всегда одна: если по какой-либо причине прерываются глобальные потоки товаров и услуг, энергии и продовольствия, то меняется демографическая, политическая и экономическая карта.
В постглобализованном мире крупные, богатые разнообразными ресурсами страны, такие как Соединенные Штаты, могут перетасовывать товары внутри страны, чтобы все работало. Я живу в постоянном страхе, что не смогу достать бензин (переработанный в Колорадо из сырой нефти, добытой в Колорадо) для своего снегоуборщика (произведенного в Миннесоте), чтобы расчистить подъездную дорогу (асфальт из Оклахомы) к моему дому (деревянный каркас из Монтаны), из которого я часто работаю по интернету (используя сеть связи, состоящую из стали из Огайо, алюминия из Кентукки и пластмассы из Техаса).
Очень немногие места имеют такое разнообразие, охват, доступ и избыточность. Большинство зависит - часто полностью - от глобализации, чтобы повторить в своем регионе такое "простое" дело, как уборка снега. Возникает вопрос, как выглядел бы Шанхай без нефти? Или Берлин без стали? Эр-Рияд без... продовольствия? Деглобализация означает не просто более темный, более бедный мир, она означает нечто гораздо худшее.
Разгадка.
В настоящее время в мире есть два обоснованно тревожных и тревожно обоснованных примера того, как может выглядеть это расшатывание: Зимбабве и Венесуэла. В обоих случаях бесхозяйственность в высшей степени разрушила способность обеих стран производить свои товары на экспорт - продовольствие в случае Зимбабве, нефть и нефтепродукты в случае Венесуэлы - что привело к дефициту средств, настолько сильному, что способность стран к импорту в значительной степени рухнула. В Зимбабве конечным результатом стало более десяти лет отрицательного экономического роста, что привело к результатам, намного худшим, чем Великая депрессия, а основная часть населения была сведена к натуральному хозяйству. Венесуэле повезло меньше. До своего экономического краха она импортировала более двух третей своих продуктов питания. Добыча нефти в Венесуэле упала настолько, что стране даже не хватало топлива для посева зерновых, что способствовало самому страшному голоду в истории Западного полушария.
Я не использую эти примеры легкомысленно. Слово, которое вы ищете для описания этого результата, - это не "деглобализация" и даже не "деиндустриализация", а "децивилизация".
Все, что мы знаем о человеческой цивилизации, основано на простой идее организации. Как только правительство устанавливает некоторые основные правила, такие как "не убий своего соседа", люди начинают делать то, что делают люди: создавать семьи, выращивать еду, делать виджеты. Люди начинают торговать, так что фермеру не нужно делать муку, а кузнецу не нужно выращивать свою собственную еду. Такая специализация делает нас более продуктивными в выбранных нами областях, будь то земледелие, мукомольное или кузнечное дело. Общество становится богаче и расширяется. Больше земли, больше людей, больше специализации, больше взаимодействия, больше внутренней торговли, больше экономии от масштаба.