Одно дело для такой страны, как Мексика, которая соединена проводами с Соединенными Штатами, бороться за развитие промышленности и обходиться без запчастей, импортируемых из Азии. Совсем другое дело, когда такая страна, как Корея, теряет доступ к импортной нефти, железной руде, продуктам питания и экспортным рынкам.
Хуже всего то, что многие менее развитые страны полностью зависят от того, как держится цивилизация в других местах. Зимбабве и Венесуэла - примеры стран, выбравших путь к своего рода децивилизации. Для большинства из них она будет навязана им в результате событий, происходящих на континенте или даже дальше, в местах, на которые они не могут надеяться повлиять, а тем более контролировать. Даже умеренная борьба в таких местах, как Бразилия, Германия или Китай, настолько нарушит спрос на материалы из Боливии, Казахстана или Демократической Республики Конго, что слабые государства потеряют доходы, необходимые для импорта товаров, которые позволяют обеспечить базовую современность. И мировые Бразилии, Германии и Китаи сталкиваются с гораздо большим, чем просто умеренная борьба.
В этом углубляющемся мраке есть несколько светлых пятен, но только несколько.
Лишь немногим странам удалось достичь высокого уровня развития и одновременно избежать обвала рождаемости. Это ... болезненно короткий список: Соединенные Штаты, Франция, Аргентина, Швеция и Новая Зеландия. И... это все. Даже если бы политика выровнялась, даже если бы сердца всех были на правильном месте, даже если бы все американцы, французы, аргентинцы, шведы и киви хотели поставить нужды остального мира выше своих собственных, все равно масштаб демографического поворота человечества означает, что все они вместе взятые не составят достаточного фундамента для поддержки новой глобальной системы.
По большинству показателей - прежде всего, в области образования, богатства и здоровья - глобализация была великой, но она никогда не была долгой. То, что вы и ваши родители (а в некоторых случаях - бабушки и дедушки) считали нормальным, хорошим и правильным образом жизни - то есть последние семь десятилетий или около того - является исторической аномалией для человеческого состояния как в стратегическом, так и в демографическом плане. Период 1980-2015 годов, в частности, был просто уникальным, изолированным, благословенным моментом времени. Момент, который закончился. Момент, который точно не повторится в нашей жизни.
И это ещё даже не самая плохая новость.
Конец большего
В старые добрые времена до появления морской навигации богатство человеческого опыта было совсем невелико. Большинство систем управления представляли собой смесь имперской и феодальной.
Проблема заключалась в пределах досягаемости.
Немногие места с богатой географией становились имперскими центрами и использовали свое богатство для военного и экономического контроля над другими территориями. Иногда эти центры внедряли инновации или адаптировали технологию, которая изменяла региональный баланс сил, позволяя более успешно захватывать земли. Римляне использовали дороги, чтобы быстрее перебрасывать войска туда и обратно. Монголы разработали железное стремя, которое позволило их конным воинам размазать об стену, ну, почти всех.
Но в этих технологиях не было ничего такого, что не могло бы распространиться среди конкурентов, устранив сиюминутное преимущество той или иной державы. И конечно, поскольку мало кто хотел быть оккупированным подданным другого, каждый пытался разработать или адаптировать конкурирующие технологии. Ганнибал знаменит тем, что приручил нескольких животных - слонов, что позволило ему нападать на основные территории Рима неожиданными способами. Поляки возвели целую кучу замков, устойчивых к атакам на лошадях, что позволило им размахивать своими интимными частями в направлении монгольских налетчиков.
Такова общая картина, но она не очень точна. Или, по крайней мере, не очень полна. С организационной точки зрения, имперские экспансии вряд ли были нормой. Конечно, мы знаем эти технологические и контртехнологические битвы как, ну, историю. Но на каждую успешную имперскую экспансию приходился имперский крах, а также десять тысяч территорий, которым так и не удалось выкроить время под солнцем.
Более мелкий масштаб был действительно очень мелким.
На местном уровне жизнь была не столь драматична. Большинство людей были крепостными - причудливый термин для изнурительного, почти натурального хозяйства. Безопасность крепостных была полностью обусловлена их связью с местными лордами. Эти лорды контролировали укрепленный город или крепость, и когда налетчики или небольшие армии приходили на грабеж, крепостные в панике бросались в укрепление и затаивались там, пока угроза не миновала. В "обмен" на эту безопасность феодалы собирали с крепостных налоги, продукты питания и рабочую силу.* ("Обмен" подразумевает отношения выбора. Крепостные были, по сути, рабами, привязанными к земле. Если дворянин продавал свою землю, крепостные, как правило, уходили вместе с ней). Поскольку наиболее распространенным способом уплаты налогов были излишки продовольствия, у лордов не было большого количества товаров для торговли между собой. Эта система не способствовала широкому взаимодействию, образованию, продвижению или развитию. Ничего не изменялось. Никогда.