Подобное убеждение среди бесхитростных душ не редкость; например, в «Месте встречи...» Шарапов, демонстрируя бандитам свое мастерство, исполняет на пианино что-то виртуозное, Шопена что ли. Промокашка (скептически): «Это и я так могу!» Промокашка считает подлинным умением только элементарную, доступную любому способность воспроизвести внятную популярную мелодию.
Применительно к нашему случаю можно заметить, что Митя отказывает книге «Митьки» в наличии мысли и гармонии—ладно, но он отказывает ей и в мелодии, то есть структурировании разрозненных фактов в сознательную стратегию поведения. Митя видит там только беспорядочную свалку фактов. Приведу в более полном виде уже процитированное интервью:
КОРРЕСПОНДЕНТКА: Почему юбилей отмечается именно в этом году, есть конкретная точка отсчета движения?
ШАГИН: В 1984 году было придумано само слово «митьки». А до этого была наша первая гулянка, всех сплотившая. Третья выставка ТЭИИ, белые ночи, берег залива, «Радио Африка» Гребенщикова, костры, стихи. Практически братание происходит. И обращение совместно придумывается каноническое митьковское — «братушка-сестренка», «Место встречи...» постоянно цитировали. И вот тогда Шинкарев решил записать все эти забавные словечки. Записал, и получилась книжка «Митьки».
А что значит «вообще все это придумал я», что именно придумал Митя? Это он придумал пить на халяву, в затруднительных случаях использовать слова «дык» и «елы-палы». Подражая Арефьеву, носил тельняшку. Он рассказал, как бабушка нашла у него в койке женские трусы, похвастался, что сдал пустые бутылки Цоя и Гребенщикова... Все эти факты имеются в книге «Митьки», да, но имеют ли они какую-либо ценность без книги ?
Хорошо, допустим текст «Митьков» даже на 10 процентов состоит из разговоров, рассказов, описания Мити. Да хоть на 100 процентов! В детстве я прочитал в рубрике «Знаете ли вы, что...»: «Поразительно, но вся 9-я симфония Бетховена написана с помощью всего лишь семи нот!» По малости лет я удивился, не понял прикола, что любая музыка состоит из всего-то семи нот. (Еще лучше выразилась Анжелика в кинофильме по роману Голонов: «Все знают семь нот октавы, но лишь господин Люлли умеет сочинять оперы!»)
Произведение — искусства, да и чего угодно, — это конструирование из известных компонентов. Любая картина сделана из доступных всем красок. Шедевр архитектуры может быть сложен из одинаковых тупых кирпичей. Менделеев в своей периодической системе вообще ничего не сделал и не выдумал, просто расставил хорошо известные элементы по клеточкам, придал свалке элементов вид системы.
Мне, конечно, интересно было понять Митино представление о происхождении и природе митьков непосредственно от него, не узнавать о нем из вторых рук. Во время совместных наших интервью, которые мы лихо научились проводить, — он браток не разлей вода: мы, митьки-молодцы, Володенька книжицу написал и всех нас прославил; и тут же в Интернете читаю статью про Дмитрия Шагина — создателя бренда «митьки».
Казалось бы, часто общаемся, можно и лично поговорить. Увы, это невозможно. К Мите не пробиться. Чувствуя приближающееся напряжение, необходимость объясниться, он мгновенно прячется в броню митька.
Я свирепо, мрачно задаю прямой вопрос: с чего это ты называешь себя создателем бренда «митьки»?
МИТЯ: Я Чапай! Ты хоть понимаешь, что я Чапай, или нет? А ты? Кто ты такой? Нет, ну кто такой?
Можно выбрать минуту, когда он соглашается на видимость диалога — для тренировки, что ли, оттачивает приемы глухой защиты.
Я: Митя, с чего это ты называешь себя создателем бренда «митьки»?
МИТЯ: А где это ты такое слышал?
Я: Прочитал в Интернете.
МИТЯ: В Интернете! Да я и не видел его ни разу, Интернета твоего!
Я: Да я и не говорю, что ты сам в Интернет выложил эти слова, но там есть твое последнее интервью.
МИТЯ: Умел бы я пользоваться Интернетом! Как же! Откуда? Ну откуда я могу уметь Интернетом пользоваться?
Я: Да при чем тут — умеешь, не умеешь... Я включил компьютер, зашел в Интернет и прочитал там твое интервью.
МИТЯ: Хорошо тебе... Интернетом умеешь пользоваться...
Я: Так что насчет интервью?
МИТЯ: Детишки читают чего-то в Интернете, в игры играют, а я — никогда.
Я: Ну и почему ты себя называешь создателем бренда «митьки»?
МИТЯ (доверительно): Я тебе больше скажу: я и компьютер включать не умею. Думаю: надо бы научиться включать, да никак.
40. Митина литература
«Вообще все это придумал я»: нет, Митя, сразу видно, что стиль совсем другой. Посмотрим, что Митя придумывает, — литература, преимущественно поэзия, есть одно из основных направлений его деятельности.
Корпус этой литературы невелик и весь многократно переиздавался и отдельными изданиями, и в трех сборниках: «Митьки про заек», «Митьки — выбранное» и, наконец, последнем, совпавшим с моим уходом из группы. Сборник озаглавлен просто «Митьки».
Читатель, приступая к знакомству с литературой Дмитрия Шагина, как я заметил сразу бывает обескуражен: зная Митю в качестве художественного образа, он и от произведений реального Мити ожидает подобного примитивистского изящества. Какой-то стремительной, бурно-абсурдной мысли в стиле капитана Лебядкина. Литература Дмитрия Шагина оказывается совершенно конформистской, обывательской, типа поздравлений, что на скорую руку пишут коллективу сотрудниц к 8 Марта. Ну вот (не цитата, а стихотворение целиком):
Вполне современное мировосприятие: ел, пил, курил. Жевал. Людей с таким кругом интересов Пелевин называет ротожопами. Реклама общества потребления как такового и туристского бизнеса в частности[10].
Не только литература, но все творчество Дмитрия Шагина — инфантильное (будто адресовано даже не коллективу сотрудниц к 8 Марта, а классной руководительнице). Серьезные претензии к такому творчеству выказывать сложно, окажешься злодеем, обижающим невинное дитё.
По стилю — постмодернизм. Вот стихотворение «Если матрос за борт упадет...» (впрочем, я его дважды уже полностью привел в статье «Митьки и море», хватит) . В первом издании оно имеет странную сноску: «„Останется от него / Лишь полосатость тельника“ — перифраз из К. К. Кузьминского, „Стихи из Занзибара“: „От его осталась /Полосатость тельника“». Сноску сделал сам Кузьминский, это он в 1995 году напечатал у себя два сборника стихотворений, мой и Митин. Естественно, в последующих изданиях Митя этой сноски не воспроизводил. Если каждый раз в сноске указывать ворованную строчку или мысль, останется от него лишь «ел, пил, жевал». Это и называется постмодернизмом (который мой учитель, Игорь Константинов, назвал «кражей с осквернением»). Приторные строки, никогда не выдерживающие размера в пределах четверостишия, вдруг перебиваются сильной, осмысленной фразой, внезапно появляется чеканный ритм — это Митя занялся постмодернизмом. Из Роальда Мандельштама любит заняться постмодернизмом, из советских песен, из Оли Флоренской, меня. Например:
— но ведь это же совсем другой коленкор! Не так гладко, — так это от детской непосредственности, зато сколько хорошего прибавилось!
10
Мне указали, что «Морская песенка» В. Дыховичного и М. Слободского, в числе прочих, содержит слова: