— Чё делаете, мистер?
— Хосподи! — воскликнул Диллон. — Я тебя чуть не грохнул, мелкий ты тупой…
Он оборвал сам себя, заметив, насколько же худым был мальчишка. Порывшись в поясной сумке, он достал банку консервов.
— Держи. Тушёнка, кажется. Уверен, тебе она нужнее, чем мне.
Глаза у пацана стали огромными, как леденцы.
— Ого! — выдохнул он, словно Лес дал ему, по меньшей мере, алмаз Хоупа[82]. — Спасибо, мистер!
Он убежал, крича:
— Мам! Мам! Смотри, что я нашёл!
«Ты чуть пулю промеж глаз не нашёл».
Сердце Леса продолжало бешено колотиться. На войне случаются самые разные мерзости. Но, даже если так, как можно забыть, что убил ребёнка? Лес понимал, что ему о многом придётся поволноваться, но это, хвала Господу, другая история.
Выходить в море на парусной доске с пляжа Ваикики больше нельзя. Япошки обнесли берег колючей проволокой, понаставили пулемётов и всё заминировали. Пройдут годы, и какой-нибудь неудачливый турист обязательно подорвётся на пропущенной и забытой мине.
О воображаемых туристах Оскар ван дер Кёрк не тревожился. Ему просто не хотелось, чтобы ему самому оторвало ногу на пляже Ваикики. Ему хотелось дожить до того дня, когда он сможет снова спокойно по нему гулять.
Благодаря тому, что Оскар ловил рыбу, они с Сьюзи не так сильно страдали от голода, как остальные. Теперь с едой стало тяжело. А из-за того, что с ними теперь жил ещё и Чарли Каапу, стало вдвойне тяжелее.
Чтобы добыть еду, приходилось идти и работать. Трудиться приходилось на строительстве блокпостов, застав и баррикад для япошек. Оскар считал, что за такую работу давали слишком мало риса. Через несколько дней Чарли начал ходить с ним. Оскар гадал, откуда у того брались силы, чтобы перетаскивать стройматериалы, но Чарли справлялся.
— Да, хуху, — сказал он, когда они с Оскаром оказались поодаль от япошек. — Там, в туннеле, я получал четверть того, что получаю здесь. Как и все.
Вспоминая, каким он выглядел, едва вернувшись из долины Калихи, Оскар ему верил. Он спросил:
— Зачем?
— Если не работать, тебя убьют, — ответил Чарли. — Там всё было создано лишь для того, чтобы убивать людей. Либо работа тебя уморит, либо охранники забьют. Надеюсь, наши этим гадам все кишки выпотрошили. Они это заслужили.
Когда-то Чарли был простецким парнем. Теперь нет. Он говорил всерьёз.
Но он прекрасно знал, как кланяться и улыбаться японским пехотинцам и пулемётчикам, окажись те поблизости. Оскар тоже знал, но Чарли прошёл по этому предмету продвинутые курсы. Поклонами Оскара япошки оставались довольны. От поклонов и улыбок Чарли, они улыбались в ответ, даже смеялись.
Иногда, продолжая улыбаться, он их материл. И каждый раз рисковал при этом. Какой-нибудь япошка мог знать английский. Оскар предупреждал его, а Чарли, раз за разом, отвечал:
— Да, Оскар. Конечно, Оскар.
И продолжал материть япошек. Он, словно, мстил им, неважно, каким образом.
К западу от Гонолулу гремел бой. У американцев была артиллерия. Танки. Самолёты. Они даже пригнали на южный берег острова корабли, чтобы бить по городу крупным калибром. У япошек были лишь камни, стрелковое оружие и упрямое мужество. Всего этого было достаточно, чтобы отвоевание Гавайев далось американцам, ой, как непросто.
— Надеюсь, они все сдохнут, — сказал, широко ухмыляясь, Чарли. — Будут подыхать медленно и им будет очень и очень больно. Да, тебе тоже, сержант-сан, — обратился он к праздношатающемуся около пулемёта японцу. Услышав вежливое обращение в свой адрес, тот улыбнулся и поклонился в ответ.
— Ну, Чарли, — вздохнул Оскар.
— Да, Оскар, — ответил тот и Оскар заткнулся.
И всё же, Ваикики находился ещё достаточно далеко от передовой. Сюда иногда долетали снаряды из Гонолулу. Налёт на лагерь военнопленных в парке Капиолани случился к востоку от основной части Ваикики. Оскар начинал потихоньку надеяться, что его район разрушат несильно.
Артиллерия не сумела пошатнуть этих надежд. А, вот, самолёты с какого-то авианосца в Тихом океане, сумели. Строго говоря, винить пилотов Оскар не мог. Они старались, как могли, облегчая работу пехотинцам, чтобы, когда те пойдут на восток, делать им особо ничего не придётся.
Оскар привык к рёву самолётов над головой. Он даже свыкся с более низким звуком двигателей новых машин. По сравнению с ними, японские самолёты звучали, как летающие швейные машинки. Однако звук пикирующих бомбардировщиков, заходящих на цель, оказался одновременно и новым и пугающим.
Япошки реагировали быстрее Оскара. Одни бросались в укрытие. Другие задирали стволы пулемётов и стреляли по пикировщикам из винтовок. Оскар восхищался их храбростью, но повторять подобное сам не желал.
82
Алмаз Хоупа — крупный бриллиант, находящийся в Музее естественной истории в Вашингтоне.