— Здравствуй, Джейн, — с грустью произнёс Флетч.
— Входи, — сказала она, глядя не на него, а себе под ноги. — Прости, Флетч. Знаю, о чём ты сейчас думаешь, но дело не в тебе.
— Отлично, — отозвался он, и Джейн дёрнулась, будто он её ударил.
Флетч вошёл. В квартире почти ничего не поменялось. Пахло древесным дымом, но, это, скорее всего, из-за того, что газовая плита не работала.
— Как ты? — спросил он.
— Я здесь, — ответила она. — Видела тебя однажды, с остальными…
— Я тоже тебя видел. Выглядел я, наверное, как чёрт.
Джейн кивнула.
— Да. Прости, Флетч, но выглядел ты именно так. Я уже подумала, что скоро от тебя вообще ничего не останется.
— Так почти и было. Когда морпехи вытащили меня из парка Капиолани, я весил килограмм сорок.
С того времени он набрал вес, но до прежней формы ещё очень далеко.
— Ты справилась. Пора дальше.
— Пора дальше. Конечно. Ага.
В её смехе звучал неподдельный сарказм.
— Флетч…
Она задумалась, затем пробормотала:
— Лучше тебе узнать об этом от меня, потому что ты, всё равно, узнаешь.
— О чём узнать? — спросил он.
Живот заволокло холодом. Если она пошла на сотрудничество… Он не знал, что будет делать в таком случае. Даст ей по лицу и уйдёт, наверное. Навсегда захлопнет за собой дверь в эту жизнь.
— Из меня сделали шлюху, — прошептала она. — Женщину для утешения, как они сами нас называли. Заперли в борделе и заставили… Трахаться с ними, сосать им, всем, кто придёт. Вот. Достаточно? Я занималась этим, пока бордель не разбомбили, и я не смогла сбежать.
— О, — только и смог произнести он. — О. Господи. Неудивительно, что ты не стала меня целовать.
— Совсем не удивительно, — мрачно согласилась Джейн. — Гавайи — это неприступная крепость на Тихом океане, — очередной язвительный смешок. — Неприступной оказалась и я. Тупо повезло, блядь, потому что во мне так и не поселился ни один японский выродок. Я бы никогда не узнала, чей он, потому что было их уж слишком много.
У Флетча появилось ощущение, что сейчас он провалится сквозь пол. Им овладела ясная холодная беспомощность, которая свойственна мужчине, не сумевшему защитить свою женщину.
— Прости, — тихо произнёс он. — Прости.
Отчасти он понимал, что это неразумно. Он сидел в лагере для военнопленных, такой же беспомощный, как и Джейн, к тому же, она его бросила. Но он также был солдатом, призванным защищать Гавайи от врага. И он проиграл. Проиграла вся армия, весь флот, но на них Флетчу было наплевать. Проиграл именно он. Это личное, отчего становилось ещё хуже.
— Зато не придётся заниматься глупостями и пытаться воссоединиться, — сказала Джейн. — Ты на меня теперь даже смотреть не захочешь, не то, что прикасаться.
— Эй, — нежно произнёс Флетч.
Джейн удивлённо на него взглянула. Видать, решила, что сейчас он выбежит из квартиры.
— Я прекрасно знаю, к чему япошки здесь принуждали людей. Откажешься — убьют. Думаешь, я и об этом не в курсе? Поверь, я всякое повидал. К чему бы тебя ни принуждали, винить тебя никто не осмелится. Может, ты даже станешь героем, вернёшься на материк и начнёшь выступать с рассказами о том, какие же твари — наши враги. А люди на заводах потом будут покупать всё больше военных займов.
Джейн уставилась на Флетча.
— Ну ты и мудак, — сказала она и заплакала.
— Ну и хули мне теперь делать? — спросил он, искренне недоумевая.
— Если бы ты просто ушёл, всё уже закончилось бы, — ответила Джейн. — Но ты… Ты так добр со мной.
Она заревела ещё сильнее.
— Что мне теперь делать? Любой, кто в здравом уме, скажет, что я должна закончить начатое. Но тут приходишь ты и ведёшь себя так мило. Что мне теперь с тобой делать?
— А ты бы хотела, чтобы я влепил тебе пощёчину? — поинтересовался Флетч.
Джейн кивнула, не уловив сарказма.
— Да, хотела бы, — ответила она. — В таком случае, я бы знала, кто я и где я. Всё закончилось бы. Но, это?
Она вновь уставилась на Флетча, быстро моргая. Её веки были влажными.
— Ты вырос? Япошкам удалось сделать хоть что-нибудь, чтобы ты, наконец, вырос?
— Не знаю, — ответил тот. — Я знаю лишь то, что я выжил, а очень многие нет. Нет, я знаю, ещё кое-что: я никогда не переставал любить тебя, что бы ты там себе ни думала. Я мог неделями, месяцами ничего не делать, но любить тебя я не переставал. Смирись с этим.
Он сунул руку в карман.
— Принёс бы выпить, если бы смог, но у меня только сигареты. Хочешь курить?
— Господи, конечно! — воскликнула Джейн. — Привычка вернулась и я счастлива. Было время, когда ради курева я была готова лечь под солдата. Вот тебе и другая сторона медали. Когда их было так много, что изменит ещё один? Когда делаешь то… чем занималась я, на подобные вещи уже смотришь иначе.