«Мы, нормальные люди, допытываемся у самих себя с восхитительным трепетом ученого искателя: что переменилось, что переменится?.. Когда мы будем с такой же легкостью посещать Луну, как, скажем, Шавильский лес или то, что осталось от Шавильского леса,— изменится ли что-нибудь в великой Любви? Не потеряют ли свою колдовскую силу наши старые слова любви?»
И дальше: «Мне хотелось бы, чтобы вы взяли их с собой на Луну, и они, подобно экзотическим растениям, украсят впоследствии жизнь на новой очеловеченной планете. Быть тем, кто первым скажет их вам…» — ах, какие странные мечты рождаются в наши дни, какие странные вопросы возникают в уме человека!
Вот уже несколько месяцев, как меня преследуют картины, вызванные воображением автора «Луна-парка», и вдруг они становятся реальностью, событием, они смешиваются с ожиданием, проникают в радиопередачу, которая время от времени прерывается, и диктор говорит: «Еще нет официального подтверждения из Москвы». И продолжается банальная музыка, и мне кажется, что рядом со мной затаив дыхание ждет весь мир. (Между прочим, не послали ли ракету на Луну, чтобы способствовать распространению романа Эльзы Триоле? Такие предположения ничуть не более невероятны, чем эта история с визитом в Вашингтон!) «Еще нет официального подтверждения из Москвы…» Нет, это не опьянение научно-фантастическим романом, это опьянение действительностью. Занавес над бесконечностью начинает подниматься… Да, человек изменится в этом новом свете, как пророчески возвещает «Луна-парк», написанный прошлой осенью. Но нас одолевает великолепное нетерпение.
Мне казалось, что я не вынесу, если официальное подтверждение не поступит, если радио разрушит единым словом надежду, разделяемую всеми людьми. И вот наконец эта фраза звучит, простая, как информация, и мы вступаем в новую человеческую эпоху, ту, в течение которой технический потенциал, став безграничным, положит конец насилию как средству и методу прогресса.
21 сентября 1959.