У себя принимаю ванну, глотаю пару таблеток обезболивающего и усаживаюсь на постель. Некоторое время сижу и смотрю прямо перед собой. Отдыхаю. В горле дерет так, будто вчера я обедала наждачной бумагой.
«А ведь я за вчерашний день ни кусочка не съела. Не удивительно, что мне так плохо. Сахар упал и вот результат, слабость, головокружение», размышляю я про себя.
Мне не хочется думать, что я подхватила вирус. Мы со Стефаном не делали вакцинацию, и у меня есть все шансы заразиться. Мне нужно подняться и пойти вниз, на кухню, но я не могу себя заставить. Решаю недолго полежать с закрытыми глазами прямо так, в одежде.
— Всего пару минут, — бормочу себе под нос и укладываюсь на подушку.
Конечно, я тут же засыпаю. Когда я открываю глаза, солнце бьет в окна, оставляя красивые тени на салатовом ковре. Несколько минут лежу с открытыми глазами и смотрю на этот причудливый узор, а потом спохватываюсь и резко сажусь. Часы на моей руке показывают половину второго. Я проспала почти пять часов, и сон определенно пошел мне на пользу. Мне намного лучше. Горло не болит, голова ясная и я ощущаю зверский аппетит.
Я иду в ванную, умываю лицо прохладной водой, несколько минут критически оглядываю себя в зеркало. Красивое, и в то же время резкое лицо с тонкими чертами и холодным взглядом серых глаз, узкие губы, сейчас чуть припухшие и сухие, натуральные светлые прямые волосы. Я всегда была привлекательной, пускай красота моя казалась многим слишком холодной и строгой. Благодаря внешности у меня никогда не было проблем с поклонниками. Меня влечет к Тиллю, я страстно хочу близости с ним, но стоит ли сейчас заводить роман? Я не знаю. Мир съехал с катушек и, судя по всему, я тоже потеряла рассудок, раз, думаю об этом прямо сейчас.
Заплетаю волосы в косу, а потом выхожу из ванной и направляюсь вниз, на кухню. Не знаю, найду ли там хоть что-то съедобное. Если ничего не отыщется, придется идти вниз к машине. Но я очень надеюсь избежать этого, нога слишком болит для такой долгой прогулки.
В доме стоит мертвая тишина. Она давит на меня и заставляет постоянно пугливо оглядываться по сторонам. Я слышу эхо собственных шагов, вижу свою тень на стенах, отражение в зеркалах и стеклянных витражах.
Мне никогда не нравился этот Замок, даже когда Стефан был жив, а сейчас он пугает меня до жути. Но нужно признать — сегодня это самое надежное место, чтобы затаиться на время. Время, вот что необходимо нам с Тиллем. Время залечить раны. Время пережить случившееся. Время узнать тайны. Время привыкнуть друг к другу. А потом каждый пойдет своей дорогой. И тогда мне понадобится время, чтобы забыть его. Уже сейчас понимаю — это будет непросто. Тилль обладает безусловной харизмой и мне будет непросто расставаться с ним, но выбора у меня нет. Это моя вендетта и втягивать его я не собираюсь.
Я поднимаюсь в гостевую комнату через полчаса. После еды чувствую себя намного лучше. В руках поднос с горячим куриным супом из жестяной банки и чашкой с малиновым морсом. Морс из пакета, но я разогрела его на плите и добавила специй. Когда Стефан болел, я всегда готовила ему такой напиток. В этот раз не стучусь, открываю дверь, пытаюсь при этом не уронить поднос, вхожу в комнату и замираю на пороге. Кровать пуста. Тилля в комнате нет.
========== Глава четвертая. ==========
Feuer und Wasser kommt nicht zusammen
Kann man nicht binden sind nicht verwandt
In Funken versunken steh ich in Flammen
Und bin im Wasser verbrannt
***
В первые секунды ощущаю невыносимую пустоту и одиночество. Словно вернулась назад на тридцать пять лет.
Мне только восемь. У меня смешные косички, платье в клеточку и легкая курточка синего цвета. Стоит середина осени, но, несмотря на это на улице тепло и солнечно. Я только что вернулась с прогулки на заднем дворе, где собирала опавшие кленовые листья. Я хотела сделать из них самый красивый букет и подарить его маме. Когда я полезла под крыльцо за желтым листом с красными прожилками, громко хлопнула дверь. Я видела, как из дома выбежал папа. Я позвала его, но он не услышал, сел в свой «Фольсваген» и умчался прочь. Я вышла на дорогу, и некоторое время смотрела ему вслед. В воздухе стоял запах гари. Наш «Поло» совсем старый и если ехать слишком быстро из выхлопной трубы начинает валить черный дым. Это не проблема, ведь папа не ездит быстро, но только сегодня это не так.
У меня плохое предчувствие. Я еще ничего не понимаю, но мне кажется, что случилось что-то жуткое. Иду домой, сжимая в ладошке букет для мамы. С трудом открываю тяжелую дубовую дверь. В доме пахнет выпечкой и тушеной капустой. Я осторожно направляюсь на кухню, стараясь ступать максимально бесшумно. Мать сидит на табурете, понурив голову. На ней передник припорошённый мукой. Я знаю, что она собиралась печь хлеб.
— Мама, — зову ее тихо и нерешительно протягиваю ей букет. Она даже не шевелится. Я недолго молчу и снова пытаюсь.— Мама, это тебе.
Она чуть поднимает голову, и я вижу, что по ее щекам текут слезы. Мать лишь мельком смотрит на мой букет, а потом переводит на меня взгляд и хмурится.
— Зачем ты притащила в дом этот мусор, — говорит она устало. От ее слов сжимается сердце, и я с трудом сдерживаю плач.
— Мама, почему папа уехал? — спрашиваю очень тихо.
Она во второй раз медленно поднимает на меня взгляд, и я отступаю в испуге. Я никогда раньше не видела ее такой. Мне кажется, мама сейчас ненавидит меня.
— Папа? — усмехается мать и презрительно изгибает губы. — Он тебя никогда не хотел, Катарина. Ты — его ошибка.
Я ошарашенно смотрю на нее, не в силах вымолвить ни слова.
— Когда я забеременела, он предлагал мне избавиться от ребенка, но мои родители не позволили и заставили его жениться. Напрасно я не послушала его, Катарина. Твой папа ушел к другой женщине, ему не нужна ни я, ни ты.
Я бросаюсь прочь и прячусь в чулане. Сижу там несколько часов, рву листья на мелкие кусочки и швыряю на пол, а потом мать находит меня и просит прощения. К вечеру возвращается отец, и она принимает его обратно. После этого случая он уходит еще много раз. Но она всегда принимает его обратно.
Моя мать была слабой и бесхарактерной женщиной, но она любила меня и отца. Его чуть больше. Он был центром ее вселенной. Папа виртуозно играл на гитаре, отличался веселым нравом и легким характером. Многие обожали его и считали необычной творческой личностью, и возможно так оно и было, но вот отец из него получился никудышный. В детстве я боготворила его и хотела добиться любви, а он не обращал на меня внимания. С той же легкостью, с которой он соглашался на любые творческие эксперименты, и за которую его так любили другие участники группы, папа бросал семью. Да, он каждый раз возвращался, а, когда умерла мама, растил меня несколько лет совсем один, но разве это можно считать оправданием? Его уходы, они разрушали и без того хрупкую психику мамы и мою веру в людей. И что самое ужасное, тогда я не понимала простой истины, в его уходах и загулах нет нашей с мамой вины. Он бросал нас как бесполезный хлам, не считаясь с нашими чувствами. Кажется, он даже не задумывался, что может причинить кому-то страдания. Сам он никогда не страдал из-за других. Эгоист высшей пробы. Совершенный нарцисс, неспособный на чувства. Но мне каждый раз было больно, а с возрастом я научилась справляться с этим. Стала его копией. Жестокой, расчетливой, холодной. Нет, я не уходила от Стефана сотню раз, и не играла на его чувствах, но я жила с ним девять лет, а потом бросила в трудную минуту и потеряла навсегда. А теперь потеряла и Тилля.
Я так и стою с подносом на пороге. Во рту горький привкус, а сердце сжимается от обиды. Это странно, как я могу обижаться на чужого мне человека? И тут я слышу какой-то звук. Сначала я не понимаю что это, но потом до меня доходит — шум воды в душе. Против воли из моей груди вырывается вздох облегчения. Тилль не бросил меня.
— Дура слабохарактерная, — говорю сама себе и направляюсь к столику в глубине комнаты.
Оставлю еду и вернусь к себе. Я слишком остро реагирую на Тилля, и лучше будет мне не видеть его некоторое время, иначе это все плохо кончится. Я уже направляюсь к дверям, когда понимаю, что шум воды затих. Мне надо уходить, но я стою посреди комнаты, прижимая чертов поднос с груди, и не могу пошевелиться. Это так на меня не похоже и так глупо. Если я сейчас же не уйду, тогда Тилль может подумать обо мне, черт знает что. Буквально силой заставляю себя сделать шаг, берусь пальцами за ручку и в этот момент слышу, что Тилль открыл дверь ванной комнаты. Словно маленькая нашкодившая девочка распахиваю дверь и собираюсь убежать, пока он не заметил, но, конечно же, он замечает.