— Ката, — зовет он, и я поворачиваюсь.
Он в одном полотенце, намотанном на бедра. Темные волосы на груди покрыты капельками воды. У Тилля крепкое тело, сильные мышцы пресса и загорелая кожа. Я уже видела его голым, но тогда это было совсем по-другому и мне в голову не лезли глупые мысли.
— Я тебе поесть принесла, — говорю я и стараюсь, чтобы это прозвучало естественно.- Суп из банки и морс. Не Бог весть что, да только вот больше на кухне ничего не нашлось. Может в подвале остались запасы, но я туда не ходила. А еще в машине полно еды. Завтра надо будет спуститься вниз и пригнать сюда тачку. Сейчас тоже можно было бы сходить, но мне кажется, это не горит. Если только ближе к закату, на улице страшная жара. Июнь в этом году как никогда жаркий. Я слышала, что климат изменился, только не думала, что это будет означать такое пекло в начале июня.
Я понимаю, что нужно заткнуться, но от смущения несу весь этот вздор и не могу остановиться.
— Если тебе нужно что-то ты скажи, я поищу в доме. Тут довольно много всего. Я ведь даже половины не видела, хотя прожила в Замке полгода, — я глупо хихикаю и наконец, заставляю себя умолкнуть.
— Спасибо, — Тилль кивает мне и проходит через комнату к столику, где я оставила еду.
Я смотрю на его босые ступни, крепкие икры все в царапинах. Когда он поворачивается спиной, вижу красные рубцы, проходящие наискосок от лопаток до поясницы. Следы от ударов кнутом или плетью. Точно такие же рубцы были на теле Стефана. Я знала и раньше что банды наказывают своих рабов, но, только увидев следы на коже Тилля, осознала весь ужас этого. Мне хочется растерзать тех, кто сделал это. Что есть сил, сжимаю зубы и стараюсь не впасть в ярость. Мне ведь нужно совсем немного чтобы потерять контроль. Успокаиваю себя мыслями что найду и покараю этих грязных ублюдков. Тилль садится в кресло, берет ложку и не спеша ест суп. Я все еще стою в дверях, прижимая к себе поднос, словно щит и пялюсь на него как на диковинного зверя. Понимаю, как глупо выгляжу со стороны.
— Я пойду, — говорю я, — если что ты знаешь, где меня искать.
Тилль поднимает на меня взгляд и тихо просит:
— Останься, пожалуйста.
Киваю ему, даже не раздумывая, и запираю дверь. Мне хотелось остаться, быть рядом, смотреть на него, слушать его голос. Это какое-то безумие. Его близость сводит с ума. Я провела с ним всего лишь сутки, за это время невозможно так сильно привязаться к человеку. Похоже у меня все же с опозданием, но съехала крыша.
Он откладывает ложку, вытирает губы салфеткой и жестом приглашает меня занять второе кресло. Я молча делаю это, кладу поднос на колени, а потом перекладываю его на пол, прислонив к креслу. Мне никак не удается расслабиться и прекратить ерзать. Последний раз я так дергалась на выпускных экзаменах.
Тилль задумчиво смотрит на меня и молчит. Мой взгляд падает на коробку с лекарствами, которую я в прошлый раз оставила прямо на полу.
— Тебе же нужно выпить антибиотик, — спохватываюсь я.
— Мне кажется лучше просто выпить, — он кивает на бутылку шампанского на подоконнике, ту, что вчера забрал из погреба.
— Не думаю что это хорошая идея, — я пытаюсь вспомнить, что бывает при смешивании антибиотиков и алкоголя, но все вылетело из головы. Ощущаю себя маленькой глупой девочкой, которая внезапно попала в одну комнату со своим кумиром. Что же со мной такое? Никогда не была его фанаткой. Я с удовольствием слушала их музыку, но у меня не потели ладони в его присутствии, и я не сгорала от желания прикоснуться к нему, как сейчас.
— Антибиотик и алкоголь, это не лучшее сочетание, — говорю я.
Тилль лишь улыбается в ответ, отмахивается, поднимается и идет за бутылкой.
Мы пьем прямо из горлышка. Sekt Brut nature на мой вкус кислая гадость. К тому же оно теплое, что не добавляет напитку баллов. Но мне нравится сам процесс, есть в этом что-то сумасбродное, это так по-рокерски. Стефан был бы в восторге. Я давно не пила ничего алкогольного и с пары глотков уже опьянела. В голове приятно шумит и мне хочется хоть ненадолго, но выкинуть из головы все ужасы прошлых месяцев.
— Ты не хочешь одеться? — спрашиваю Тилля и отдаю ему бутылку, в ней остался один глоток.
Он все еще сидит в одном полотенце и это немного смущает меня.
— Здесь тепло, — он пожимает плечами, допивает остатки и откидывается на спинку кресла и закрывает глаза. — К тому же я не хочу больше надевать шмотки того козла.
Пристыженно умолкаю. Мне следовало подумать об этом, прежде чем задавать подобные вопросы.
— Если хочешь, я найду тебе что-то из вещей Стефана, он был примерно твоего роста и всегда носил оверсайз. Мне кажется, будет в самый раз.
— Тебя что-то смущает? — Тилль приоткрывает глаза и смотрит на меня с улыбкой.
— Нет, — я чуть покачиваю головой. — Разве то, что вино закончилось так быстро.
Он смеется, и я любуюсь его улыбкой. Тилля сложно назвать красивым мужчиной, но мне нравятся его черты лица, есть в его внешности что-то магнетическое.
— В твоих погребах вина столько, что мы можем пить, пока не состаримся, — говорит он, наконец.
— Боюсь тогда, у нас не будет шанса состариться, умрем много раньше от цирроза печени, — я тоже начинаю смеяться.
— А я бы рискнул, это хотя бы весело, — он внезапно перестает улыбаться и добавляет тихо. — Если бы не ты, меня бы ждала совсем невеселая смерть.
В комнате на мгновение повисает напряженная тишина. Тилль не смотрит на меня, он с деланным вниманием разглядывает дурацкую картину над комодом. Я вспоминаю, что еще вчера собиралась узнать у него все о банде и том, где их искать, но до сих пор так и не задала ему нужных вопросов.
— Расскажи мне, что с тобой случилось, и как ты попал на ту заправку, — прошу я и чуть наклоняюсь к нему всем корпусом.
— Давай не сейчас, — он так и не поворачивается ко мне и встает с кресла. — Я принимаю твое предложение.
— Какое именно? — я слишком пьяна чтобы понять, о чем он говорит. Мое воображение будоражат его обнаженные крепкие бедра, едва прикрытые полотенцем и то, что скрыто под ним. Сейчас это ровно напротив моего лица и мне стоит только протянуть руку, чтобы прикоснуться. Я почти делаю это, но вовремя останавливаюсь.
— Я про одежду, — он смотрит сверху вниз и мне это кажется дико сексуальным.
— Одежду? — эхом повторяю его слова и тут до меня наконец доходит. — Дьявол, конечно. Сразу не поняла, извини, — я снова начинаю смеяться. — Кажется, я выпила слишком много.
— А мне кажется, слишком мало, — он подмигивает мне, и я буквально прыскаю со смеха. Это оказывается так просто — не думать о дурном, когда он рядом.
Когда мне удается, наконец-то взять себя в руки, я поднимаюсь и прихрамывая иду за обещанной одеждой. Тилль следует за мной.
Мы проходим до конца коридора, и я останавливаюсь перед дверью из светлого дерева, ведущей в комнату моего покойного мужа. Я не была тут с того самого утра, когда Стефан позвал меня чтобы сообщить что мы уезжаем в Берлин. Мне совсем не хочется туда идти, но я обещала Тиллю и потому чуть помедлив, нажимаю на ручку и вхожу внутрь.
Тяжелые шторы задернуты и в комнате стоит полумрак. Я делаю глубокий вдох через нос, улавливаю нотки туалетной воды Стефана, запах его шампуня и крема для бриться и у меня до боли сжимается сердце. Я ведь никогда не любила его так, как он того заслуживал и лишь позволяла ему быть частью моей жизни. Какая же я скотина, ничуть не лучше своего беспутного папаши. А теперь еще и Тилль и это наваждение. Никогда раньше ни один мужчина не вызывал у меня такого бешеного сексуального желания и я понятия не имею как с этим бороться. Сейчас Тилль стоит прямо у меня за спиной, и я могу думать лишь об одном — как было бы славно сдернуть с него это полотенце и заняться сексом прямо здесь, на этой мягкой кровати, возвышающейся по центру комнаты. Постели, где спал Стефан. Разве нормальные люди могут быть такими бесчувственными?