— Неужели ты не рада? Я убил человека который жестоко избил тебя, — его рука перемешается вверх, пальцы игриво проводят по волосам, спускаются ниже, зарываются в распущенные волосы.
— Я не получаю удовольствия от смерти других, Карл. Это твоя фишка.
— Разве ты пришла сюда не затем, чтобы убить меня? — он запускает руку в волосы, а потом дергает, запрокидывая мою голову и заставляя смотреть на него снизу вверх. Словно кот, играет с добычей, прежде чем убить. Как же я хочу пнуть его коленом в пах, но сдерживаюсь, помня о Юргене.
— Да, я хотела этого, — врать бессмысленно, и я даже не пытаюсь.
— Если бы все получилось, неужели ты бы не ощутила радость?
— Это другое, — я пытаюсь высвободиться, и он, к моему удивлению, с легкостью отпускает.
Крумбайн снова пытается поймать меня в ловушку, перевернуть смысл слов, заставить усомниться в своих идеалах. Если бы Антихрист существовал на самом деле, то Карл идеально подошёл бы на эту роль.
— Тебе нравится играть святошу, да? — он захлопывает дверь фургона и машет рукой, чтобы я шла впереди.
— Ты снова ошибаешься, мне вообще не нравится играть, особенно если на кону человеческие жизни. Я не знаю, что тебе рассказывал Стефан, но десять лет в полиции я занималась тем, что не позволяла таким как ты — убивать других.
— Осуждаешь убийства?
— Тупой вопрос, Карл. Любой нормальный человек осуждает подобное.
— Ты плохо себя знаешь. Всем нравится власть, потому люди, хотя никогда не признаются, искренне любят убивать, — он нагоняет меня и идет рядом. — Тебе, как бывшей полицейской это прекрасно известно.
— Не вижу связи, причем тут власть и убийства?
— Она есть, — Карл искоса поглядывает на меня. — Смерть — высшая форма власти над человеком, Ката. В момент, когда убиваешь — становишься богом. А кто не хочет побывать на его месте. Посмотри вокруг, как только правительство и армию уничтожили, люди вернулись к полудикому существованию и начали истреблять друг друга с колоссальной скоростью. Твой муж ошибался, считая, что человечество доросло до анархии. Людям все еще нужен пастух и пара овчарок, чтобы они держали себя в руках.
— Не сравнивай своих обдолбанных придурков на байках и нормальных людей, мирные жители никогда не стали бы творить подобные бесчинства.
— А откуда, ты думаешь, взялись все эти «придурки», как ты их называешь? — он замедляет шаг перед поворотом и смотрит мне в глаза.
Я молчу, понимая к чему Карл клонит. Рози и остальные наверняка в прошлом были законопослушными гражданами, и если дело не в гипнозе, то я не могу даже предположить, почему они на стороне Крумбайна, а не в ополчении. Неужели Карл прав и человечество было обречено с самого начала?
— Люди не хотят быть хорошими, Ката, — он останавливается на дорожке, и вынуждает и меня сделать то же. — Быть добрым и гуманным не выгодно. Это устарело, и людям нужен новый порядок. И я дам им то, чего они желают.
— Что ты можешь дать им, кроме боли и страданий?
— Свободу быть собой, но так, чтобы это шло на благо новому обществу. Называй это как хочешь: анархия, новый коммунизм, радикальный социализм. Те, кто внес изменения в мой геном дали мне совершенный мозг и ум, которого не было ни у кого раньше. Наполеон, Гитлер, Сталин — все они глупцы по сравнению со мной. Я войду в историю, обо мне напишут в учебниках, и сейчас у тебя есть шанс стать частью всего этого. Твой муж был дураком, но ты не такая. В тебе нет этого глупого детского идеализма, чтобы ты не говорила.
— Ты совсем не знаешь меня, Карл.
— Я знаю достаточно, ты же помнишь того парня на стоянке, того с которым ты изменила мужу?
Я вздрагиваю и отшатываюсь как от пощечины.
— Откуда ты…
— О, так это я его послал, Ката. Мне нужно было подтолкнуть Стефана к действиям, и я дал ему компромат на его жену. И знаешь, я думал, это будет сложнее. Понадобиться пара свиданий, финансовые вложения, но хватило нескольких бокалов виски, чтобы ты отдалась ему прямо на парковке, — Карл хохочет в голос, а я ощущаю, как от стыда горят щеки. — Ты хуже, чем о себе думаешь, Ката, и мне это нравится. Избавься от иллюзий, прими свою темную сторону.
Он кладет руки мне на плечи, но я сбрасываю их.
— Отвали, Карл! Я не хочу слушать все это дерьмо, оставь меня в покое и заканчивай сношать мозг! Я сделаю все, что ты требуешь, но понимания от меня не жди.
Он шумно вздыхает, отворачивается и уходит за угол. Я оглядываюсь на фургон, а потом иду следом. У меня появилась идея насчет того, как вытащить доктора сегодня ночью и от осознания этого на душе становится теплее.
========== Глава двадцать четвертая ==========
Комментарий к Глава двадцать четвертая
Друзья, следующая глава будет последняя и от того как активно вы станете комментировать эту будет зависеть скорость с которой она появится. К финалу у меня иссякло вдохновение окончательно и мне требуется ваша поддержка и понимание что это кому-нибудь нужно.
***
— Ты удивила меня, — Крумбайн смотрит на меня из-под светлых бровей и ухмыляется.
Я в его «кабинете», вернее том что от него осталось. Взрыв вырвал кусок стены храма, и здание лишь чудом не обрушилось. Здесь, в дальней комнате, следы случившегося можно прочесть по трещинам на потолке, по выбитым витражным стеклам окон, и штукатурке которой усыпан пол и мебель. Но в остальном кабинет цел, хотя и выглядит потрёпанным, как и его хозяин. Видно бессонная ночь далась Крумбайну непросто.
— Удивила, ничего не скажешь, — повторяет он и устало трет глаза руками.
Я молчу, пока слова не имеют смысла. Нужно понять, что Карл уготовил мне в наказание после ночной выходки.
Крумбайн тяжело вздыхает, кладет тонкие пальцы поверх бумаг лежащих перед ним, задумчиво покусывает ус. После бессонной ночи я едва стою на ногах, но стараюсь не выдать этого, усилием воли расправляю плечи, вздергиваю подбородок.
В светлой густой растительности на лице Карла проступает тень улыбки.
— Я ждал чего-то такого, Ката, но ты превзошла все мои ожидания, — он поднимается, обходит стол, становится напротив. Карл чуть выше меня, но не выглядит внушительно. Белое мужское платье, подпоясанное кожаным ремешком не может скрыть его худобы, хотя я знаю, что он сильнее чем кажется.
Он был первым кто пришёл ко мне после случившегося, к тому времени я уже успела скинуть с себя грязные штаны и футболку и забраться под одеяло, но, если бы Рози мог обмануть мой маскарад, с Карлом это не сработало. Он грубо схватил меня за волосы и выдернул из постели, прижал к стене и ударил свободной рукой по щеке. Я попыталась применить против него прием самообороны, но не вышло. Крумбайн предугадал его и заблокировал мои руки, а потом и ноги, навалившись всем телом.
— Стерва! — он был так близко, что я ощущала мятный запах его зубной пасты и тепло дыхания. — Ты едва не погубила все, что я так долго создавал.
— Жаль, что не погубила, — отозвалась я.
В глубине его глаз молнией вспыхнула ярость, и я решила, что он убьет меня прямо сейчас, но Крумбайн обмяк, покачал головой и отпустив вышел из комнаты. Я услышала, как снаружи поворачивается ключ в замке.
Я вернулась в кровать, но до утра так и не сомкнула глаз, все ждала, когда за мной придут. Мне хотелось встретить смерть лицом к лицу, но видно мне была уготована иная участь. Едва рассвело за мной пришла Рози. Она выглядела мрачнее обычного, швырнув на поверх одеяла какие-то шмотки приказала:
— Одевайся и живо за мной. Он хочет тебя видеть.
Пока я натягивала на себя спортивные лосины и чистую футболку, принесённую Розалин, та стояла у дверей прожигая меня ледяным взглядом. Судя по темным кругам под глазами, и растрепанной прическе ей поспать тоже не удалось. Понимая, что это моя вина, я испытывала мрачное удовольствие. Я не смогла остановить Крумбайна, но я спасла доктора, к тому же мне удалось потрепать банду в ночь перед важным сражением. И даже если Карл намеревается казнить меня прямо сейчас, это того стоило.
Но Крумбайн меня удивляет. От ночной ярости не осталось и следа, он глядит чуть ли не с восхищением, мягко улыбаясь точно сытый кот.