Когда через перевоз шли, скажем, бабы-ягодницы, отлынивавшие в горячее время от работы, или мелкие торговки с четвертями молока и корзинками яиц, Славик знал, что Тараканов будет покрикивать на них и громогласно жаловаться на тяжесть перевозного дела. Бабы будут поддакивать ему и улещать, называя «Ликандра Ефимович», что очень нравится Тараканову.
Деловые, занятые люди пройдут за Ломенгу, как по сухой земле, разговаривая между собой и словно не замечая ни Тараканова, ни того, что под ними не большая дорога, а покачивающееся дно лодки. И Тараканов будет при них не так разговорчив и мало заметен.
Но особенно тихим становился Тараканов, когда за реку или из-за реки ватагами шла колхозная молодежь, шумливая, беспокойная и резкая на язык. Если на том берегу выстраивалось несколько парней и слышался коллективный крик: «Та-ра-ка-нов», — то Тараканова почему-то оскорбляло это. Он посылал на ту сторону Славика, а сам забирался в избушку. Славик перевозил парией, они проходили мимо избушки и покрикивали:
— Эй, Тараканов! Почему лентяйничаешь, парнишку эксплуатируешь?! Выйди, проветрись, а то закиснешь там!
Тараканов ворчал и чертыхался в избушке.
Закат широк и размашист, но не сверкает яркостью красок, а мягок и нежен. Мотыля все больше. И моли тоже: бревна то и дело глуховато стукаются в боны, отводящие их от мелких, мест, и вновь попадают в струю.
Появился комар. Вызолотился участок реки повыше перевоза. Заплясала в воздухе мошкара. За рекой скрипнул дергач. Потянуло дымком от избушки: это Тараканов затопил железную печурку. Значит, у него запасено лекарство «от нервной системы» и он варит картошку, на закуску.
Славик поднялся и пошел к избушке. «Надо дверь открыть, — подумал он, — а то от жары не уснешь». Уже у самой избушки он вскинул глаза на тропку, спускающуюся по пологому скату берега к перевозу, и увидел на тропке девушку.
В тот момент, когда он увидел ее, девушка выглядела необычно. Ноги ее в стального цвета туфельках были на тропке, затененной кустами, но до пояса девушка была еще освещена последними лучами солнца. И Славику почудилось, что он смотрит на бюст, отлитый из золота. Золотыми были легкие, пушистые волосы, лицо, шея, руки и грудь.
Но в следующий момент девушка вошла в тень и оказалась совсем обыкновенной: в простенькой юбочке и белой кофточке, с объемистым саквояжем в правой руке, со светлыми волосами, уложенными в пышную прическу. Славик узнал новую медичку, недавно приехавшую в ложковскую сельскую больницу. Он подождал ее, не открывая двери в избушку.
— Где здесь товарищ Тараканов? — спросила девушка, еще не дойдя до Славика. — Мне надо побыстрей за реку.
— Дядя Никандр, — сказал, открывая дверь, Славик. — За реку вот… человек.
Тараканов проворчал что-то и минуту спустя вылез из избушки. Посмотрел на реку, искоса на девушку, зачем-то глянул внутрь избушки и буркнул:
— Чего вам?
— За реку, — повторила девушка. — Спешно. На вызов к больной, то есть к роженице. В Колесники.
Говорила она быстро и отрывисто: задышалась, видимо, от скорой ходьбы.
Тараканов поскреб щеку и сказал:
— Никак невозможно. Потому — молевой сплав происходит. Не видите?
— То есть как это? — возмутилась девушка. — Там же, понимаете, роженица. В больницу вовремя не отправили, а роды начались. Сейчас звонили. Вы понимаете?
— А как же, — вздохнул Тараканов. — понимаю. Никак за реку невозможно.
— Но почему? — настаивала девушка. — Как это невозможно? Надо, обязательно надо ехать.
— А если лодку перевернет? — неожиданно выкрикнул тоненьким голоском Тараканов. — Или бревном проломит? Кто в ответе окажется? Или километров на пятьдесят в низа уволокет… А?!
— Ну, если вы трусите, — твердо заявила девушка, — давайте мне лодку. Сама перееду.
— Умны вы, — на повышенных тонах захорохорился Тараканов. — А коли лодку утопите или сами утопнете? Вам что… А я отвечай…
Разгорелся спор, и тогда Славик, больше настаивая, чем спрашивая разрешения, сказал:
— Я перевезу, дядя Никандр.
И тут Тараканов внезапно перестал спорить, подумал немного и заявил:
— Ладно. Пойдем на рисковое дело. Поезжай. Только за опасность заплатите два рубля: туда рубль, оттуда рубль… Согласны?
— Да, согласна, — махнула рукой девушка. — Но раз так опасно, лучше, наверное, вам самому поехать.