Все время Анри думает: «Как они относятся к тому, что я говорю?» И вот сейчас он видит во взгляде Трико сомнение: «Стоит ли заниматься такими пустяками!» Но Трико не спешит высказать это мнение. Он принадлежит к числу внутренне дисциплинированных, выдержанных партийных работников, которые никогда не считают свое первое впечатление окончательным. Во всяком случае они серьезно обдумывают указание руководителя партийной организации. Сейчас секцией руководит Анри. И кто знает, может быть, он передает то, что было сказано в другом месте, гораздо выше?.. Анри понимает, почему его так внимательно слушают. В его лице видят то большое, перед чем и он сам чувствует себя ответственным. Его не покидает чувство ответственности и сознание, что он должен сделать все возможное, чтобы подняться до уровня того, что́ он представляет. Если бы он говорил только от своего имени!..
— Никогда не надо пренебрегать мелкими успехами, считать их бесполезными. Достигая успеха даже в самых незначительных делах, мы продвигаемся к нашей основной цели. Но все будет казаться трудным, невыполнимым, если у нас будет только один лозунг: «Останавливать поезда!» Откровенно говоря, и мы с вами в начале собрания имели далеко не победоносный вид. Кто бы поверил, слыша наши рассуждения, что американцы нас боятся и имеют для этого все основания? Тут они правы — редкий случай, когда американцы правы!
— А что же плохого в наших рассуждениях? — спрашивает Артюр. — Всегда так бывает. Собираемся мы для того, чтобы нащупать слабые места в нашей работе. А какой смысл хвастать перед товарищами своими достижениями? Мы собрались для того, чтобы выявить, какие у нас прорехи. А если взять мелочи, о которых ты говорил, — они происходят ежедневно. Вот послушай, на днях…
— Нет, Артюр, не рассказывай! Уже поздно. Оставь что-нибудь на завтра. Конечно, это происходит ежедневно. Только я должен сказать вот что: все это носит случайный характер и зависит от реакции того или иного товарища. Такая борьба еще не ведется систематически и по всему фронту. Надо ее организовать и подытоживать все наши маленькие достижения, говорить о них, показать всем, что американцев можно прижать, хотя бы в мелочах. А когда можно сделать вот так, — Анри как будто отрубил себе сначала палец, а потом всю руку до самого плеча, и закончил: — то можно и так!
— А ведь верно, — говорит Трико. — Если сложить вместе все неприятности, которые мы доставили в нашем депо американцам, почти сами того не замечая, то получился бы неплохой итог. Когда мы держимся твердо, они затихают, как мыши. Вот позавчера…
— И ты тоже? — смеется Анри. — Если еще и Бастьен начнет рассказывать о своих успехах, мы никогда не кончим. (Он чувствует, что теперь имеет право их поддразнить.) По началу можно было подумать, что почти все неосуществимо. А теперь послушать вас — так выходит наоборот, все делается само собой!
Собрание явно идет к концу. Трико вынимает жестяную коробку с табаком, на крышке ее приделано приспособление для самокруток.
— Теперь, значит, сиди покуривай, бей баклуши! — смеясь бросает Виктор.
— Нет, серьезно, — говорит в заключение Анри. — Мы вот столкнемся с трудностями и только их и видим. Конечно, надо их видеть, но мы иногда не умеем дать им правильное освещение, не учитываем наших удач, а как раз на них и нужно опираться, чтобы разрешить трудности. Сколько сейчас можно сделать маленьких, но важных дел! Уйму! И надо их делать, какими бы мелкими они ни казались. Вот так и образуются лавины.
— Хочешь? — спрашивает Трико, протягивая Анри первую скрученную сигарету. — Послюнить? — спрашивает он, проводя уже языком по бумажке.
— Ясно! Ты же не заразный, — отвечает Анри. — Так вот, я уверен: если вы до завтрашнего вечера еще поломаете себе голову над этим вопросом, вы придете на заседание комитета секции с целым коробом ценных предложений.