— Был бы у нас фонарь, — сказал Деган, — мы бы нашли дорогу. А фары светят только вперед — видите? — куда-то в пространство.
— Можно моей динамкой воспользоваться, — ответил Анри. — Он чуть было не разозлился на упрямого Дегана, да подумал, что одному ехать было бы еще хуже.
— Правильно! — воскликнул доктор.
Анри ставит велосипед на дыбы, крутит рукой переднее колесо и пробует при помощи своего фонарика найти дорогу. «Вот бы кто посмотрел на нас! — думает он. — Сказали бы: «Тоже! Нашлись умники!» При каком-нибудь товарище он и высказал бы эти мысли вслух, но доктор-то, пожалуй, обидится.
Дорога найдена. Задний ход, поворот в сторону — и машина медленно двинулась дальше.
— Теперь надо держаться начеку, — говорит Деган. — А то опять потеряем эту чортову дорогу!
Это было сказано с таким азартом, что Анри удивленно взглянул на своего спутника при свете скользнувшего луча далекого маяка. Ясно: у солидного доктора Дегана сохранилась детская страсть к приключениям, к отважным подвигам. Сейчас она проснулась в нелепом и бесцельном приключении, но могла бы найти лучшее применение…
Пришлось еще три раза останавливаться и вертеть колесо велосипеда: один раз искали дорогу и дважды проверяли, не сбились ли опять.
Ну и доктор Деган!
ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЯ
Визит доктора
Когда показалось, наконец, здание школы, и машина поехала вдоль колючей проволоки, окружавшей склад, Анри с удивлением обнаружил, что в его окнах нет света, зато уже издали были видны ярко освещенные окна пивной «Промочи глотку». Значит, собрание до сих пор еще не кончилось.
— Ручаюсь, что жена все еще там, — сказал Анри.
Доктор в свою очередь удивленно посмотрел на него.
— Да не в пивной, а на собрании! — пояснил Анри, поняв изумленный взгляд Дегана. — Только и всего.
— То-то. А я уж удивился! Зайдемте, посмотрим?
Собрание кончилось час тому назад, но затем последовало неофициальное его продолжение — оживленное обсуждение вопросов. Пора было, кажется, и разойтись по домам, но почти никто не ушел. Одни столпились у стойки, другие сели за столики, заказали по стакану вина, а многие и ничего не заказали, и все начали высказывать свое мнение. Сперва беседовали кучками в два-три человека, потом голоса зазвучали громче и разговор стал общим. То и дело окликали друг друга:
— Послушай, Гиттон, ты что об этом думаешь?… А вы, господин Турнэ?
Больше всего говорили члены президиума — Полетта и все остальные, но главным образом Полетта. Ее окружили женщины, взволнованные гораздо больше мужчин.
Анри с искренним любопытством наблюдал в окно за женой.
— Войдем же, — говорил доктор.
— Подождите! Сейчас, сейчас! — отвечал Анри.
Ему хотелось посмотреть на свою Полетту, пока она его не видит. «Интересно, как она говорит и действует, когда меня нет рядом. Вот молодец!» Все были так увлечены беседой, что не слышали рокота мотора, когда подъехал автомобиль. Полетта говорит и говорит. Слов ее за окном не слышно, но по лицам женщин, обращенным к ней, видно, что она говорит что-то хорошее, правильное. «Ну и Полетта… Молодец, моя Полетта! И какая красавица моя Полетта. Ей богу красавица! Ишь как оживилась, говорит горячо и все подчеркивает свои слова жестами». Жесты еще заметнее от того, что ее голоса почти не слышно. Анри с изумлением следил за движениями ее рук, удивительно белых при ярком освещении: руки Полетты танцуют — то расходятся в разные стороны, то снова сходятся, и пальцы то разжимаются, то сжимаются, то выделывают какие-то причудливые фигуры…
Но все изменилось, как только в дверь вошли Анри и доктор. Внимание собеседников сразу обратилось на них.
— Мне кажется, мы неплохо поработали. Вы согласны? — сказал Гиттон, обращаясь при первой фразе к Анри, а при второй ко всем присутствующим. И все с ним согласились.
Особенно рад был приходу доктора Турнэ. Правда, разговорами он был увлечен не меньше других, и ему совершенно не хотелось уходить, но все же, что там ни говори, а чувствуешь себя как-то неловко: кругом — рабочие, а ты ведь не из их среды. Крестьяне — другое дело. Во всяком случае он был тут единственным торговцем, и время от времени его охватывало сомнение: подобает ли ему здесь находиться. Появление Дегана, да еще в обществе коммуниста Леруа, с которым доктор, по-видимому, был в дружеских отношениях, успокоило Турнэ. Он подошел поздороваться с Деганом.