Энергомобиль тряхнуло. Шева отвлеклась от мыслей и покосилась на сидевшего рядом водителя. Тот с извиняющейся миной пробормотал:
— Выбоина. Должно быть, от ручной гранаты. Плохо заделали…
Шева кивнула, подумав, что следует указать наместнику Тменда на этот недостаток. Дорога ушла влево, плавно перелившись в большую площадь, окруженную высокими серыми зданиями. В одном из них размещалась тюрьма, где содержались зачинщики недавнего возмущения, а также все те, кто имели хоть какое-то отношение к гладиаторам, пиратам и авантюристам, путешествовавшим по Отражениям. Кортеж плавно остановился у входа, где уже выстроилась шеренга тюремных чинов. Шева приветствовала встречавших ее кивком, после чего прошла внутрь, сопровождаемая по пятам директором тюрьмы и несколькими его подчиненными.
— Мы уже извещены о цели вашего визита, госпожа Шева! Это такая честь для нас!
Шева покосилась на семенящего чуть позади толстяка. Он был чрезмерно угодлив и вызывал у Охотницы гадливое чувство. Нет, Сурт определенно прав — Система нуждается в совершенствовании! Многое предстоит еще сделать, чтобы очиститься от скверны, поразившей тело Пацифиса за время, казавшееся эпохой безоблачного процветания.
— Мы наслышаны о том, как геройски вы себя вели при встрече с ужасным пиратом О’Брайеном…
Охотница усмехнулась, подумав, что никакого особенно героизма и не было. Если уж начистоту, то ее разгильдяйство стоило жизни шестерым ее спутникам. Ей следовало сначала продырявить конечности рыжего сластолюбца и лишь потом вступать с ним в душеспасительные разговоры! Но суетливому господинчику вовсе незачем было знать о промахе высокопоставленной гостьи.
— Где это?
— Вас интересует Керл по прозвищу Вельхоум?
— Конечно… — Шева едва сдержалась, чтоб не прибавить: «Идиот!»
— Я думал, вы сначала отобедаете…
— Я не голодна.
— Понял. Сюда. — Забежав вперед, директор тюрьмы указал на узкий коридор, уводящий вниз. — Мы содержим его в блоке для самых опасных преступников.
— Вам следовало бы поместить его отдельно.
— Но здесь крепкие запоры!
— На Альпионе были не только запоры, но и стены, вооруженная до зубов охрана, а также пять тысяч парсеков, отделявших местную тюрьму от ближайшей обитаемой планеты. Но он сбежал оттуда.
— Да, конечно! — Лицо тюремщика расплылось в угодливой улыбочке. — Я учту это. Я все исправлю.
Лестница закончилась, и Шева вступила в коридор, тянувшийся вдоль бесконечной решетки. Находившиеся по другую ее сторону заключенные при появлении Шевы очнулись от апатии и принялись кричать, протягивая руки к Охотнице. Тотчас же забегали надзиратели с дубинками.
— Кто это? — бросила Шева, с брезгливой улыбкой рассматривая лица, мелькающие за прутьями в два дюйма толщиной.
— Всякий сброд, — ответил директор тюрьмы, тут же поспешив прибавить: — Но весьма опасный сброд. Друзья гладиаторов, парочка выживших из ума пиратов, авантюристы во времени…
В этот миг кто-то окликнул Охотницу по имени:
— Шева!
Замедлив шаг, Шева остановилась у решетки, за которой находился донельзя худой человек, чье заросшее сизой бородой лицо показалось Охотнице смутно знакомым.
— Коэнсен? — неуверенно пробормотала Шева.
Страшная физиономия узника расплылась в радостной улыбке.
— Да, это я!
Охотница отказывалась верить своим глазам. Неужели это и впрямь Коэнсен, тот самый жизнерадостный красавчик, который когда-то покорил сердце Шевы? Это случилось на самой заре ее юности. Коэнсен был лет на десять старше и зарабатывал на жизнь воровством в Отражениях. Громогласный, обожженный солнцем, швыряющийся деньгами, Коэнсен походил на героя из Древности. Он был неотразим. Шева влюбилась в него с первого взгляда, но ничего путного из этого не вышло. Коэнсен поиграл с ней в любовь пару недель, а потом сбежал. Но за эти две недели он заронил в сердце своей случайной подружки интерес к Отражениям. Именно благодаря Коэнсену Шева увлеклась прошлым, а вскоре ее пригласили на работу в Управление.
Шева, не отрывая глаз, смотрела на улыбающегося ей из-за решетки человека. И горькое чувство было в ее сердце. Что же должно было случиться, чтоб превратить жизнерадостного красавчика и сердцееда в истощенного жалкого урода, с заискивающей миной взирающего из-за решетки?